Во всей кампании подрыва убежденности в незыблемой территориальной целостности СССР как земли всего советского народа тема Курил была одной из многих. Но она хорошо показывает, с какой настойчивостью велась «молекулярная», малыми порциями, трехлетняя обработка сознания советских людей и какие персонажи для этого привлекались.
§ 3. Подрыв национального сознания: комплекс вины
Самоуважение и убежденность в своем коллективном праве на существование — необходимая часть национального сознания. Во время перестройки и реформы на разрушение этой убежденности были направлены очень большие силы. Одним из главных видов оружия в этой кампании была идея исторической вины, причем шаг за шагом источник вины приобретал все более определенный характер — от вины Сталина к вине государства и партии, от них к исторической вине русского народа. Эта идея помогла на время ввергнуть в саморазрушительную вакханалию нынешнее поколение всего народа России.
Удар по самоуважению нашего народа был настолько мощным и неприкрытым, что сейчас от него открещивается даже часть сторонников реформ. В интеллектуальном «прорежимном» журнале можно прочитать: «Человека невозможно заставить быть творцом. Громадный исторически зафиксированный энтузиазм советского народа не мог быть вызван репрессиями просто потому, что невозможно вызвать репрессиями какой-либо энтузиазм. Подавляющее большинство народа работало и жило, любя свою страну и гордясь ею. Следуя на поводу у идеологических противников в третьей мировой войне, мы объявляем почти весь XX век России как бы не существовавшим, прошедшим мимо нас. Мы не можем найти точку опоры для своих корней, болтающихся в воздухе. Да, совершались преступления, политики интриговали, стравливали страны и народы, это происходило по всей Европе, по всему миру. Почему только мы должны нести комплекс вины и некое навязываемое нам чувство гиперответственности? Почему американцы не маются комплексами, испытав чудо-бомбу на 2 тыловых японских городах?.. Почему только мы пытаемся взвалить на себя всю мировую скорбь и загнуться под ее тяжестью?» [45].
В кампанию по разжиганию комплекса вины была вовлечена не только большая часть либеральной интеллектуальной элиты, но и значительная часть «патриотов-почвенников», которых соблазнили иллюзорной возможностью реванша «белой идеи». Каждая из этих колонн наносила удары на своем участке фронта. Пробежим вскользь тематический перечень, еще свежий в памяти многих.
Русские должны были покаяться за империю и СССР. Вот советник Ельцина философ А.И. Ракитов счастлив: «Самая большая, самая жестокая империя в истории человечества распадается». Он излагает «особые нормы и стандарты, лежащие в основе российской цивилизации». Здесь весь набор отрицательных качеств: «ложь, клевета, преступление и т.д. оправданы и нравственны, если они подчинены сверхзадаче государства, т.е. укреплению военного могущества и расширению территории». Как обычно, поминается Иван Грозный и тираны помельче — и подчеркивается, что их якобы патологическая жестокость была изначально присущим, примордиальным качеством России: «Надо говорить не об отсутствии цивилизации, не о бесправии, не об отсутствии правосознания, не о незаконности репрессивного механизма во времена Грозного, Петра, Николая I или Сталина, но о том, что сами законы были репрессивными, что конституции были античеловечными, что нормы, эталоны, правила и стандарты деятельности фундаментально отличались от своих аналогов в других современных европейских цивилизациях» [50].
Эта статья 1992 г. замечательна тем, что в ней философ, призванный во власть, выступает с открытым забралом — он требует «революции в самосознании, глубинных трансформаций в ядре культуры». Это и есть демонтаж народа, а уж будет или не будет произведена потом сборка рассыпанных человеческих атомов, решаться будет не в России.
Вся программа по созданию образа «сталинских репрессий» представляет из себя целую кампанию психологической войны. Этот образ в годы перестройки был распространен на всю жизнь русского народа в целом — и нерусских народов. Еврейский поэт (М. Юпп), уехав из СССР, так изобразил то, что внутри страны густым потоком лилось в прозе с экрана телевизора и из радиоприемника:
О судьбы Руси и России!..
Потеряны годы в бессилье.
…
О, судьбы нерусских народов!..
Погрязших в ярме живоглотов,
…
А есть только в крике истошном —
Проклятья стране лагерей.
Более того, образ сталинских репрессий быстро был распространен на всю Россию — она была представлена как всеобщая и вечная плаха. Вот другой еврейский поэт, один из виднейших, А. Межиров, пишет в большой лирической поэме времен перестройки о том, что вспоминает:
Что Россия вся как плаха
От Ивана Калиты,
Собиратели ГУЛАГа,
На которой я и ты,
Ты да я — и век от века
Кровью плаха залита…
В кампанию по созданию такого образа были вовлечены очень большие силы. Достаточно вспомнить Солженицына — его «Архипелаг Гулаг», шедевр фальсификации, созданный буквально в лаборатории, сыграл большую роль в повороте интеллигенции к антигосударственной и антисоветской позиции. Прикрываясь званием академика и авторитетом науки, активное участие в этой операции принимал А.Н. Яковлев. Хотя имеются достоверные и надежно проверенные данные о масштабах репрессий в сталинский период, он 15 лет продолжал говорить о «миллионах расстрелянных». Он заявлял, например: «Я поражен равнодушной реакцией нашего общества на правду о том периоде. Вроде ничего и не было. А ведь одних расстрелянных — миллионы. Расстрелянных ни за что ни про что» («Литературная газета». 2001, № 41).
Утверждение, будто все были расстреляны «ни за что ни про что», противоречит логике и здравому смыслу, но это хотя бы не связано с количественной мерой и может быть принято за гиперболу, как и фраза, будто общество считает, что «вроде ничего и не было». Но говоря, что «расстрелянных — миллионы», А.Н. Яковлев не мог не знать истинной величины. В книге, изданной под редакцией самого А.Н. Яковлева, приводится документ от 11 декабря 1953 г., который является основным источником по данному вопросу и официально признается нынешним руководством страны, — «Справка спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осужденных органами ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР в 1921-1953 гг.» [51, с. 433].
В 1937 г. к расстрелу были приговорены 353 074, а в 1938 г. — 328 618 человек. Около ста тысяч приговоренных к высшей мере приходится на все остальные годы с 1918 по 1953, из них абсолютное большинство на годы войны — 1941-1945 гг. Акты об исполнении приговора не опубликованы, но число расстрелов существенно меньше числа приговоров — для части приговоренных расстрел был заменен заключением в лагерь.
Надо подчеркнуть, что данные о репрессиях были проверены в Москве авторитетными историками США, что отражено в ряде научных публикаций (см., например, [52]). Ведущие университеты США рекомендуют использовать в курсах истории именно эти данные, которые признаны достоверными. Сообщения об этом размещены в Интернете на официальных сайтах университетов. Тем не менее в РФ дикторы даже государственного телевидения продолжают периодически сообщать уже заведомо ложные сведения.