Восстание декабристов послужило очередным серьезным напоминанием императору, что он не всегда может рассчитывать на армию и за ней нужно внимательно и постоянно присматривать. Особенно за расквартированными в столице гвардейскими частями.
Напомним, что в истории Российской империи был период «дворцовых переворотов» (1725–1762), когда политику государства определяли отдельные группировки дворцовой знати, которые активно вмешивались в решение вопроса о наследнике престола, боролись между собой за власть, осуществляли дворцовые перевороты. Решающей силой дворцовых переворотов была гвардия, привилегированная часть созданной Петром регулярной армии (это знаменитые Семеновский и Преображенский полки, в тридцатые годы XVIII в. к ним прибавились два новых, Измайловский и Конногвардейский). Ее участие решало исход дела: на чьей стороне гвардия, та группировка одерживала победу. Гвардия была не только привилегированной частью русского войска, она являлась представительницей целого сословия (дворянского), из среды которого почти исключительно формировалась и интересы которого представляла. По аналогии можно сказать, что к 1917 г. российская армия, укомплектованная крестьянами (они составляли до 90% населения страны), тоже выражала интересы своего сословия. Добавьте к этому тот факт, что в начале прошлого века офицеры, да и сам «царь батюшка» не пользовались непререкаемым авторитетом, в отличие от начала XIX в. Поэтому рассчитывать на то, что офицеры смогут удержать контроль над распропагандированной агитаторами радикальной оппозиции солдатской массой, было бы неразумно. Первые тревожные «звонки» для власти прозвучали в последней четверти XIX в. О военно-революционной организации «Народная воля» (1881–1883) мы подробно расскажем ниже, а сейчас опровергнем одно распространенное заблуждение: после восстания декабристов власти ничего не сделали для того, чтобы предотвратить аналогичные события в будущем.
В 1826 г. Третьим отделением было организовано агентурное обеспечение гвардии, т.к. именно она активно участвовала в «дворцовых переворотах» в соответствующую эпоху и в восстании декабристов. В Секретном архиве» Третьего отделения сохранилось несколько дел под общим названием «Агентурные донесения и записки о наблюдении за состоянием воинских частей Петербурга». Оговоримся сразу: Третье отделение не имело собственной агентуры, а пользовалось услугами жандармских офицеров [255] . К началу тридцатых годов выяснилось, что офицеры гвардейских полков не представляют угрозы для власти, поэтому основное внимание было уделено частям и соединениям, куда были высланы участники тайных обществ [256] .
Характеризуя настроение гвардейских полков, глава Третьего отделения А.Х. Бенкендорф в отчете своего ведомства за 1840 г. сообщил царю:
«Ропоту не слыхать, и в войске этом с некоторого времени какая-то тишина. Нельзя скрывать, что тишина всея происходит не от удовольствия, напротив, кроется вообще какое-то глухое чувство, заставляющее употреблять скрытность и осторожность в самых выражениях, и вообще, в молодых офицерах веселость, очевидно, уменьшилась» [257] .
Известно несколько случаев нейтрализации тайных обществ, аналогичных по своей идеологии декабристам. Так, в 1826 г. была ликвидирована тайная офицерская группа Николая Завалишина. Весной того же года был арестован гвардейский штабс-капитан Алексеев за сочинение стихов политического содержания и пропаганду идей декабристов. Ему грозила смертная казнь, но в качестве меры наказание было назначено многолетнее тюремное заключение. Другой поэт и офицер Алексей Полежаев был разжалован в солдаты и отправлен на Кавказ в действующую армию [258] .
Другое воинское соединение, которое находилось под пристальным вниманием Третьего отделения, был Отдельный Кавказский корпус. Здесь служили разжалованные в рядовые за различные преступления офицеры, а также участники тайных обществ. И здесь у Третьего отделения не было своей агентуры. Непосредственное наблюдение за теми, кто скомпрометировал себя в глазах власти, осуществлялось с помощью командования корпуса [259] .
Справедливости ради отметим, что Третьему отделению, кроме выполнения одной из функций военной контрразведки (контроль за лояльностью армии), приходилось заниматься и обычной контрразведкой. В частности, в Санкт-Петербурге у нее была развитая агентурная сеть, которая состояла из мелких чиновников, работников гостиниц, ресторанов и театров. Эти люди следили за прибывшими в город иностранцами и иногородними [260] . Впрочем, дело не ограничивалось исключительно наружным наблюдением. В начале тридцатых годов была сформирована система наблюдения за иностранными подданными. Вот как она функционировала.
Обо всех иностранцах, легально планирующих посетить Российскую империю, в Третьем отделении узнавали из МИДа (русские послы докладывали в Петербург обо всех желающих получить визу) и таможни (в момент пересечения границы). Обо всех перемещениях внутри России докладывали жандармские штаб-офицеры. Учитывая то, что тогда путешествующих по России иностранцев было не так уж много, да и сложно им было затеряться среди местного населения, поэтому можно утверждать, что любой иноземный гость попадал в поле зрения Третьего отделения. И там решали – можно ему или нет путешествовать по стране. Иногда визитера могли вежливо «депортировать» из России. Так, в 1835 г. агент Бенкендорфа познакомился с французом Флаттоном, который намеревался отправиться на обучение в Харьковский университет. Однако на студента он похож не был, и Бенкендорф предложил Николаю I отправить француза на родину. Краткая резолюцию императора гласила: «Счастливого пути молодому человеку 23 лет».
Другой пример. В 1837 г. англичанин Браун, как следовало из полученных агентурных данных, был «отправлен из Англии обществом покровителей польских выходцев для собирания как в столицах, так и в Царстве Польском, различных сведений и для исполнения каких-то поручений… поэтому немедленно по прибытии сюда его ему было сделано надлежащие внушение, убедившее его, что цель его приезда известна, и он, увидев себя обнаруженным, охотно последовал данному ему совету возвратиться, откуда приехал» [261] .
Новые «декабристы»
На протяжении нескольких десятилетий после событий на Сенатской площади в Санкт-Петербурге офицерский корпус сохранял верность режиму. Хотя это было затишьем перед бурей. В начале восьмидесятых годов правоохранительные органы ликвидировали Военно-революционную организацию «Народной воли» – самую мощную в русском революционном движении после декабристов. Ее основная цель – подготовка военного переворота или присоединение к народному восстанию. Организация считала себя частью партии «Народная воля» и подчинялась Исполнительному комитету. В ее руководящий Военно-революционный центр постоянно входили представители Исполнительного комитета «Народной Воли» (первыми были Андрей Желябов [262] и Николай Колодкевич [263] ). Кроме головного органа – Центрального военного кружка в Санкт-Петербурге, – по утверждению современных историков, существовали еще отделения (кружки) в 20 городах Российской империи, членами которых было свыше 400 офицеров армии и флота. При этом организация имела обширные связи вплоть до высших военных сфер (генерал-лейтенант Михаил Скобелев [264] , начальник Николаевской академии Генерального штаба Михаил Иванович Драгомиров [265] и др.) [266] .