Этот последний, по словам Тихоновича, состоял в следующем: «Иванов должен был разобрать в своей камере часть печки, прилегавшей к коридору и таким образом выйти. Во время этой работы у него на окне должен был гореть ночник, который Иванов, при окончании работы, должен был потушить. Я же должен был наблюдать за окном камеры из офицерской комнаты. Побег был решен в ночь на 17 августа: придя 16-го в караул, я принес с собою купленные мною для Иванова пиджак и фуражку, затем рассчитал смены караула так, чтобы к 3 часам ночи в карауле никаких служебных передвижений не было. Таким образом, когда ночник у Иванова, согласно условию, был потушен, последняя смена стояла на часах и на дворе ни солдат, ни сторожей не было. Пройдя из офицерской комнаты в коридор тюрьмы, я встретил там Иванова, вылезшего через сделанное им отверстие в печке, передал ему заготовленное для него платье и, когда он его надел, вывел Иванова на караульный дворик, поставил его там за будку. Увидав часового, я послал его на правый фас, под предлогом узнать, не спит ли там часовой, а сам, отворив калитку, вывел Иванова, который и пошел по направлению к большой житомирской дороге. После этого я Иванова больше не видел».
Затем Тихонович имел еще несколько свиданий с продолжавшей его посещать Антониной Николаевной и спрашивал ее о судьбе Иванова, но она от ответа уклонилась и вскоре исчезла из Киева; впоследствии, в феврале сего года, Тихонович от кого-то слышал, что Антонина Николаевна арестована на рождественских праздниках 1882 г. в Москве. По предъявлении Тихоновичу фотографической карточки арестованной 13 января сего года в Москве священнической дочери Софии Васильевой Никитиной он признал в ней упоминаемую им Антонину Николаевну. Допрошенная по сему Никитина подтвердила показание Тихоновича относительно знакомства его с ней, как с Антониной Николаевной».
«Дознание, произведенное генерал-майором Середою, и откровенные показания лиц, привлеченных им к делу в качествe обвиняемых, дали ныне возможность значительно дополнить изложенные в предыдущем обзоре сведения о возникновении и деятельности той отрасли народовольческого сообщества, которая сделалась известною под названием «военной организации», и изобразить ход и последовательное развитие ее в точном, хронологическом порядке.
Начало народовольческой организации среди военных должно быть отнесено к весне 1880 г., когда по инициативе и под руководством старых членов партии «Народной воли» Желябова и Колодкевича возник в С.-Петербурге «Центральный, или главный военный кружок», в который, кроме вышеозначенных лиц, вошли членами Суханов, Штромберг и Рогачев. Тогда же был выработан устав этого кружка, черновой набросок которого был найден в числе бумаг Колодкевича, при задержании последнего 26 января 1881 г., ..подлинность его засвидетельствована показанием члена этого кружка, офицера Папина.
Для обсуждения способов приведения в исполнение предположенной этим уставом военной организации члены Центрального военного кружка собирались регулярно, по два раза в неделю, на квартире Суханова, куда также, по вечерам, иногда были приглашаемы некоторые из товарищей этого последнего, перед которыми Суханов и Желябов, в страстных речах увлекавших слушателей, развивали свои взгляды на современное экономическое положение и указывали на необходимость борьбы для того, чтобы устранить лежащий, по их словам, на обществе правительственный гнет, говорили об обязанностях образованных классов прийти на помощь простому народу и, в концe концов, доказывали, что следует соединиться с партией «Народной воли» ввиду безусловной справедливости преследуемых ею целей. Путем подобных собраний мало-помалу устанавливалась связь посещавших квартиры Суханова и Люстига офицеров с членами террористической шайки, которые зимою 1880/81 г. съехались в Петербург в полном составе. Офицеры эти были: Завалишин, Александр Прокофьев, Гласко, Серебряков, Дружинин, Папин, Чижов, Рогачев, Похитонов и некоторые другие, степень участия коих в деятельности военной организации в настоящее время подлежит еще выяснению. Bсе они послужили кадром для незамедливших, к осени того же года, образоваться отдельных военных кружков в С.-Петербурге и Кронштадте.
В Петербурге по инициативе Дегаева и Папина к концу 1880 г. были образованы кружки в Артиллерийской академии, в которые в числе прочих вошли: Похитонов, Николаев, Дубинский; в Константиновском военном училище: из Котова, Элиавы, Губаревича-Радобыльского и др. и, наконец, обер-фейерверкерский, основанный при посредстве обер-фейерверкера Богородского в среде служивших на пороховых заводах обер-фейерверкеров. В следующем году в Петербурге же образовался, кружок из офицеров разных частей войск, известный под именем «Сборного», к коему принадлежали тот же Похитонов, Рогачев, Дмитрий Чижов, Константин Степурин и другие.
В Кронштадте к тому же времени уже существовал самостоятельно образованный кружок из морских офицеров и гардемаринов, группировавшихся около мичмана Дружинина и собиравшихся в его квартире. К кружку этому, получившему свое начало еще в 1878 г. в Морском училище, в то время, когда в нем обучались некоторые из его членов, принадлежали, кроме Дружинина и его сожителей Скворцова и Балка, мичман Вырубов и воспитанник Морского технического училища Иван Петров, а также унтер-офицер Потихонин, оружейный мастер Вальтерсдорф и слесарь, отставной унтер-офицер Федоров. Кружок этот, не имевший еще пока связи с Центральным военным кружком, занимался, под руководством Дружинина, чтением революционных изданий, которые привозились из Петербурга мичманом Булановым и Лавровым и деятельною пропагандою между нижними чинами, следы которой уже усматривались из прежних дознаний (дело Стемпневского и др.). Впоследствии, за выходом Дружинина, перенесшего в 1881 г. свою деятельность в среду Центрального военного кружка, первоначальный кронштадтский кружок соединился с тем сообществом, которое, будучи известно под именем «Кронштадтского морского кружка», было образовано зимою 1880 г. Сухановым и Штромбергом.
Первый состав этого кружка был следующий: Штромберг, Карабанович, Серебряков и Завалишин. Впоследствии к нему примкнули лейтенанты: Разумов, Гласко, Добротворский, мичман Скворцов, подпоручик Александр Прокофьев и другие лица.
Тотчас же по образовании этого кружка лица, входившие первоначально в его состав, поехали в одно из воскресений в Петербург, и здесь были Сухановым представлены Желябову и Колодкевичу, как членам Исполнительного комитета, познакомившим их тогда же с различными фракциями революционной партии. («Черного передела», «Народной воли» и партии «Набата»), и объяснившим существующую между ними разницу во взглядах.
Деятельность Кронштадтского морского кружка на первое время ограничивалась сходками, бывавшими раз в неделю на общей квартире Завалишина, Штромберга и Суханова, на которой был выработан устав, впоследствии, однако, забракованный Сухановым, предложившим кружку принять составленную им программу, на что все члены изъявили свое согласие. Насколько в кружке Дружинина подготовке и пропаганде путем чтения революционных изданий придавалось большое значение, настолько же во вновь образованном морском кружке это признавалось излишним, так как, по мнению постоянного оратора кружка Серебрякова, «дело и без чтения представляется ясным как день», вследствие этого члены кружка стали тяготиться отсутствием всякой деятельности, и Центральному военному кружку представилась необходимость занять их различными поручениями, которые передавались из Петербурга при посредстве Суханова и Штромберга. В этих видах Разумову было представлено отвезти в Москву запрещенные издания, что он и исполнил, совершив поездку на средства, полученные им от своего кружка. Завалишину Суханов поручил доставить несколько запалов, четыре штуки которых тот получил без всяких затруднений в Минном классе, где он обучался в то время. В начале 1881 г. Карабанович был командирован в Петербург на заседание Центрального военного кружка, на котором Желябов сообщал о положении военной революционной организации, говоря, что к ней принадлежит много гвардейских офицеров, академиков, а также лиц с солидным положением, т. е. батальонных и полковых командиров; на этом же собрании было говорено о готовившемся в то время покушении на жизнь Государя Императора, на которое Желябов указывал, как на средство для возбуждения к всеобщему восстанию. Наконец, приехав в Кронштадт, Суханов обсуждал с членами морского кружка планы освобождения государственных преступников из Петропавловской крепости и ограбления Кронштадтского банка, не приведенные в исполнение вследствие признанной членами кружка рискованности означенных предприятий. В начале февраля Штромберг передал Морскому кружку, что партия сильно нуждается в деньгах и просит помощи; тогда кружок, кассиром которого состоял Серебряков, собрал и передал Штромбергу 600 руб., из числа коих 100 рублей были внесены Завалишиным, 200 руб. – Штромбергом и 300 руб. остальными членами.