После разгрома Австрии граф Ян фон Витт (так теперь его называли) оказался в Париже, где начал вести великосветскую жизнь. Он входит в доверие к сестре Наполеона Полине. Затем попадает в походную канцелярию к французскому императору. Последний командирует его в Турцию – сколачивать антирусскую коалицию. В 1811 г. он назначен личным тайным агентом Наполеона в герцогстве Варшавском. С этого момента он допущен к важнейшим секретам Франции. А Александр I регулярно получает от него информацию о планах Наполеона, местах дислокации и маршрутах перемещения французских войск. Его шпионская карьера прервалась за две недели до начала Отечественной войны 1812 г. Ян фон Витт тайно переплыл через Неман и явился в штаб 1-й армии, где сообщил о точной дате начала войны и оперативные планы Наполеона по окружению Дрисского лагеря.
Затем участие в войне в качестве командира Украинской уланской дивизии и портрет в Военной галерее Зимнего дворца.
На Венском конгрессе Витт находился в свите Александра I и занимался привычным и любимым делом – политическими интригами и шпионажем. После окончания конгресса он остался в Париже и служил в качестве генерала по особым поручениям при командующем Оккупационным корпусом. Скорее всего, под «особыми поручениями» подразумевалась разведка.
Затем он вернулся в Россию и по поручению Александра I создал собственную спецслужбу, которая занималась политическим сыском в пяти губерниях: Киевской, Волынской, Херсонской, Екатеринославской и Таврической. Одновременно он занимался проектом создания военных поселений. Была и третья сфера деятельности, в которой до сих пор для историков множество «темных пятен». Речь идет об участии Витта в заговоре декабристов. Нельзя однозначно утверждать, что он разделял их идеи, скорее рассматривал в качестве партнеров, которые помогут ему удержаться у власти. Дело в том, что если с Александром I у него были хорошие взаимоотношения, то с будущим наследником престола – непонятные. Поэтому он мог предложить декабристам свои услуги в обмен на пост в будущем правительстве.
После подавления восстания он не был репрессирован, а продолжал служить. Во время Русско-турецкой войны 1829 г. с ним произошел очень странный случай. Согласно биографу генерала, «…направляясь в Яссы для осмотра подведомственных ему резервных кавалерийских частей и решив совершить часть пути от Одессы морем, Витт случайной бурей был занесен в Константинополь и Варну, осажденные нашими войсками. Присоединившись потом к армии, Витт сообщил ценные сведения о состоянии Турции… 21 апреля 1829 года Витт был произведен в генералы от кавалерии». На самом деле Витт, находясь в Одессе, руководил деятельностью агентурной сети, которую создал, находясь еще на службе у Наполеона. Позднее он перебрался в Варну, откуда регулярно совершал визиты в Стамбул.
Осенью 1830 г. он участвовал в подавлении восстания в Польше. Затем занимал пост варшавского военного губернатора, с 1836 г. был главным инспектором кавалерии, в 1838 г. тяжело заболел и умер [663] .
Продолжение военной реформы
Но вернемся в Петербург, к Барклаю де Толли. Военный министр уделял большое внимание не только стратегической, но и агентурной разведке, которую вели своими силами командующие полевыми армиями и командиры корпусов. 27 января 1812 г. Александр I подписал три секретных дополнения к «Учреждению для управления Большой действующей армией»: «Образование высшей воинской полиции», «Инструкцию директору высшей воинской полиции» и «Инструкцию Начальнику Главного штаба по управлению высшей воинской полицией». В этих документах впервые проведено разделение на собственно разведчиков и агентов. В частности, в дополнении об «Образовании высшей воинской полиции» в п. 13 «О лазутчиках» говорилось:
«1. Лазутчики на постоянном жалованье. Они... рассылаются в нужных случаях, под разными видами и в различных одеяниях. Они должны быть люди расторопные, хитрые и опытные. Их обязанность есть приносить сведения, за коими они отправляются, и набирать лазутчиков второго рода и разносчиков переписки.
2. Лазутчики второго рода должны быть предпочтительно обывателями нейтральных и неприятельских земель разных состояний, и в числе оных дезертиры. Они приносят сведения по требованию и по большей части местныя. Они получают особенную плату за каждое известие, по мере его важности» [664] .
А в дополнении к «Инструкции Начальнику Главного штаба по управлению высшей воинской полицией» весьма недвусмысленно предписывалось:
«В случае совершенной невозможности иметь известие о неприятеле в важных и решительных обстоятельствах должно иметь прибежище к принужденному шпионству. Оно состоит в склонении обещанием наград и даже угрозами местных жителей к проходу через места, неприятелем занимаемые» [665] .
Также Высшая воинская полиция должна была «собирать сведения об неприятельской армии в занимаемой ее земли». Под собиранием сведений понималось: «точные сведения о движении, расположении, духе и прочие о неприятельских войсках в землях оными занимаемых, нужными для открытия их слабой и сильной стороны и для принятия этому потребных мир». В качестве источников информации предлагалось использовать агентов Высшей воинской комиссии, которых нужно было направлять «в пограничные губернии, в армию и за границу». При этом зарубежная зона делилась на «земли союзные, земли нейтральные и земли неприятельские» [666] .
Перед началом Отечественной войны 1812 г. агентурная разведка в войсках была достаточно успешной. Войсковая же разведка велась по старинке – конными разъездами: «Вооруженное шпионство производится следующим образом. Командующий отряжает разные партии козаков... команды сии поручает он самым отважным офицерам и дает каждому расторопного лазутчика, который бы знал местное положение...» [667]
Действовала в России и контрразведка, причем вполне успешно. Так, известно, что с 1810 по 1812 г. на территории Российской империи было задержано 39 агентов, работавших на иностранные спецслужбы.
Так что нападение Наполеона вовсе не было неожиданностью для российских правящих верхов и военного командования. Было известно точное время наступления французов, их численность, дислокация войск, имелись сведения о командирах подразделений. Но, к сожалению, на выработку плана военных действий все это существенного влияния не оказало. Русские армии отступали от границы до Москвы точно таким же образом, как если бы разведданных не было вовсе.