Как и все румынские националисты, но больше многих из них, Кодряну интересовался также особым историческим происхождением «разась», тех свободных деревень, жители которых возводили себя к общим свободным (благородным) предкам и претендовали на унаследованное от них право решать свои дела на совете старейшин деревень. Некоторые из этих деревенских союзов именуются в документах XVII века «республиками»8. Эти общины, которые существовали до 30-х годов, отличались очень высокой степенью интеграции общества, коллективной организацией и давними воинскими традициями: сначала они боролись против притязаний землевладельцев, потом против деревообрабатывающих компаний, которые хладнокровно вырубали общинные леса и нарушали местные обычаи. Эти области привлекли внимание Кодряну, и один взгляд на карту показывает, что такие округа как Тутова и Ковурлуй, где в таких деревнях жили соответственно 45 и 44,5 % населения, принадлежали к числу тех, где Легион начал свою деятельность, а потом на карте Легиона появились и три знаменитые «республики» XVII века — Вранча (Путна), Тигечь (Кагул) и Кымпулунг.
Итак, с одной стороны — исторические связи, с другой — особый интерес романтических националистов и, наконец, случайность: личные контакты былых времен, которые побудили Кодряну совершить свою первую пропагандистскую поездку в забытый Богом северо-восточный уголок округа Ковурлуй, куда он приехал по приглашению одного своего знакомого. В памяти тамошних крестьян он остался навсегда.
Если мы обратимся теперь к менее субъективным аспектам, мы увидим, что речь идет во всех случаях о бедных, изолированных и преимущественно сельскохозяйственных округах, которые не отличались от многих других областей Румынии, разве что были еще более бедными и изолированными. Нямц, Тутова и Путна отличались необыкновенно широким распространением пеллагры (30–60 случаев на 1000 жителей) — в этом их превосходил лишь еще один округ. Пеллагра это болезнь бедных крестьян, питающихся одним хлебом. Близкие показатели в этом плане имел округ Кымпулунг. Соседние округа, Кагул и Измаил, страдали не только от пеллагры, но также от малярии и трахомы. В этих округах символы современного мира были редкими. Часть жителей имела социальное страхование или организовывала общества потребителей, но уровень жизни был ниже среднего национального уровня, зато неграмотность — гораздо выше средней, в бессарабских округах она достигала 60 % и больше. Промышленность отсутствовала или была сосредоточена в одном городе, а деревня переживала застой и пути сообщения находились в еще худшем состоянии, чем где-либо.
Что все это означало, станет понятным, если мы сравним Легион с его самым явным конкурентом: с Национально-Христианской Лигой (ЛАНК), из которой он вышел. А.К.Куза, руководитель ЛАНК, был самый старый и самый ярый румынский антисемит, почитатель Дрюмона и Морраса, закоренелый националист и первый учитель Кодряну. Они сотрудничали с 1923 года, когда Кодряну активизировал деятельность ЛАНК и предложил Кузе место председателя. До 1926 г. новая партия развивалась удовлетворительно, получила более 120 000 голосов и 10 депутатских мест, но разногласия между Кузой и Кодряну все время усиливались, и в 1927 г. Кодряну порвал со своим учителем, потому что Куза, профессор университета и член парламента, не хотел поддерживать радикальные цели и методы молодежи.
Куза был националист, антилиберал и антимарксист, но его важнейшей идеей был фанатичный антисемитизм, и программа ЛАНК требовала поэтому изгнания евреев из армии, юстиции, школы и с государственной службы, а также применения процентной нормы во всех других областях, чтобы возможности образования для евреев и их участие в торговле и ремеслах соответствовали их доле в населении страны. Поскольку эта программа совпадала с программой Легиона Кодряну, можно было ожидать, что обе партии будут соперничать в одних и тех же областях. Однако за немногими исключениями, этого не случилось. Почему? Опять сыграли свою роль случайности, а объяснение будет чисто спекулятивным.
Сначала ЛАНК распространила свое влияние в бедных округах северной Молдовы, Буковины и северной Бессарабии, где процент евреев был необыкновенно велик и антисемитизм казался убедительным решением экономических и политических проблем. Во всей Буковине большая часть промышленности и особенно важная торговля древесиной находились в чужих, главным образом, еврейских руках. Сельские местности были очень бедны и перенаселены, местная промышленность хирела под натиском товаров машинного производства, и люди искали работу в городах. Зато пустели маленькие городки, ранее процветавшие центры местной торговли, так как железных дорог не было или один единственный город (в данном случае имеются в виду Черновцы) втягивал в себя всю промышленность и торговлю. Ищущие работу крестьяне, жители маленьких городков, которые пытались конкурировать с современными предприятиями, вдруг оказывались лицом к лицу с крупными и мелкими еврейскими предпринимателями, которые бросались в глаза не столько своим богатством, сколько своей чужеродностью.
Евреи, которые составляли всего 4,2 % населения Румынии, в Молдове составляли 23,6 %, в Бессарабии 27 % и в Буковине 30,1 % городского населения. Многие (2/3 в Молдове, почти 5/6 в Буковине и почти все в Бессарабии) говорили, в первую очередь, на идише и часто только на нем. Их одежда, язык и образ жизни превращали их в отдельную национальную группу, каковой они сами себя всегда считали. Отказ от ассимиляции еще больше выделял сплоченное еврейское население и вызывал гнев у культурных националистов. Для крестьян еврей это был управляющий имуществом или посредник, который их эксплуатировал, владелец гостиниц и лавок, который ссужал им деньги под ростовщические проценты (потому что государство вообще отказывалось давать им ссуды), владелец мельниц и деревообрабатывающих предприятий, который молол их урожай, оставляя себе часть их дохода, вырубал их леса и не давал им работы или платил нищенскую зарплату. Жители местечек видели в еврее конкурента, либо в самом местечке, либо в большом городе. Для нарождающейся буржуазии он был преградой на пути в школы, в органы юстиции, на денежный рынок и в другие профессии. Для идеалистов евреи были иностранцами, которые, хотя и живут в стране, презирают ее национальную культуру, отвергают национальное единство и угрожают существованию нации и целостности страны.
К этим чувствам и взывала Национально-Христианская Лига; однако наибольший успех она всегда имела там, где ее аргументы соответствовали местным реалиям: в Сторожинце, где на 77 православных церквей приходилось 46 синагог, в Рэдэуци, где это соотношение было 71:49, в Ботошани (109:66) и в Яссах (239:108); к ним добавлялись также города, как Сучава или Ботошани, обойденные новыми железнодорожными линиями и потому переживавшие упадок; такие области, как Сороки, ранее вывозившие свои плоды, вино и зерновые по Днестру в Черное море, а теперь потерявшие свое значение из-за отсутствия железнодорожных и прочих путей; или такие бедные округа, как Байя, где крестьяне не справлялись с землями крупных поместий, разделенными между ними после Первой мировой войны и попали в долги еврейским ростовщикам и торговцам древесиной, а также Фалчу, через который раньше проходили очень оживленные пути, а теперь, из-за того, что их обошли железные дороги, оказались в изоляции, лишились рынков и засуха завершила то, что началось с транспортной катастрофы.