Чьи это? Кто в группе без рукавиц? Как они оказались у омоновца? Почему так бережно под разгрузку засунуты, словно омоновец вернуть их обладателю собирался?
Николай пробегает мимо, не обратив на командира внимания, а Аббас прячет рукавицы за пазуху и устремляется за ним. В один из моментов возникает в голове шальная мысль дать очередь в эту сильную спину и этим разрешить все сомнения. Но разум у Аббаса управляемый, и велениям эмоций он не поддается. Время разобраться еще будет...
Короткую дистанцию метров в двести они преодолевают быстро, хотя и запыхавшись – минуют расщелину, огибают скалу и по крутому подъему буквально карабкаются на высокий склон. И оказываются в двадцати метрах позади еще одной пятерки федералов, заставивших залечь проходящую ниже группу Анвара. Аббас не подает команду. Он просто с ходу, едва остановившись и присев на колено, начинает стрелять. Точно так же и Николай, и другие. Но вторая пятерка – это не омоновцы, на этих зелено-грязный «камуфляж» – армейцы, хотя нарукавные эмблемы разобрать в темноте невозможно. Значит, группа, перекрывающая тропу, сводная...
Армейцы более приспособлены к бою, лучше обучены – только один падает, но тут же поднимается и, зажимая плечо, прячется за камень. Остальные моментально ориентируются, двое из-за камней прикрывают частыми короткими очередями, пусть и не прицельными, но оттого не менее опасными и, главное, действенными, заставляющими боевиков залечь. Двое других подхватывают раненого товарища и выводят его за скалы, где их уже достать невозможно. И тут же из-за скал высовываются два ствола, сменяют прикрытие, и теперь уже двое первых перебегают в укрытие.
Николай пытается первым подняться в преследование, но встречные очереди становятся более четкими – момент растерянности прошел, и пули бьют по камням в непосредственной близости от него. Наемник вынужден залечь и вжаться в камни, распластаться по ним, как студень, стараясь вместиться в каждую трещинку частью тела. Делает перебежку Аббас, но и он вынужден залечь. Третий боевик только начинает рывок, как очередь бьет его в грудь и валит лицом в заснеженные острые камни. Аббас слушает, что делается у него за спиной. Не поворачивается, чтобы под пулю не подставиться, а просто слушает. Двое оставшихся и не поднимаются. Отвечают только парой коротких очередей, но скоро соображают, что и эта стрельба не только бесполезна, потому что они противника не видят, но и для своих же опасна – невозможно предугадать рывок Аббаса или Николая. Автоматы смолкают. Боевики выжидают момент, понимают, что долго так держать противника федералы не смогут – патронов не хватит. И так, наверное, уже по целому рожку расстреляли в бою против группы Анвара, а теперь и второй кончают...
На удивление, генерал-лейтенант Спиридонов решает расположиться не в своем обширном кабинете первого заместителя начальника ГРУ, а в не менее обширном, но менее комфортном кабинете полковника Мочилова – сам сразу же направляется туда, не спросив разрешения у хозяина кабинета, который следует за генералом вместе с капитаном Яблочкиным.
– Подбери все последние сообщения по обстановке в Чечне, – на ходу говорит полковник дежурному по управлению. – Все о группе Согрина. И... И о группе Разина тоже.
Дежурный смотрит на полковника с удивлением. Юрий Петрович так и приехал в гражданской одежде, оставив мундир в квартире Басаргина. Не нашел удобным задерживать своим переодеванием генерала. Впрочем, все из карманов кителя и шинели он сразу переложил в карманы старой куртки Александра. В первую очередь оружие и ключи от кабинета и от сейфа. И сейчас открывает кабинет, включает свет и выключает сигнализацию.
Генерал проявляет скромность, не садится за стол хозяина, а пристраивается на стуле за длинным рабочим столом, где традиционно разложена большая карта Чечни.
– Восьмой лист, товарищ генерал, – подсказывает Мочилов, запуская тем временем компьютер и проверяя поступившие по электронной почте сообщения.
Генерал раскладывает карту по иному, так, чтобы восьмой лист был перед ним, и всматривается в очертания гор.
– Сплошные ледники...
– Да, профиль там трудный, но для Имамова это ближайший выход в Грузию.
Яблочкин останавливается за плечом генерала, тоже карту рассматривает. Он, как бывший спецназовец, к оперативным картам привычку еще не потерял и ориентируется в условных обозначениях лучше генерала. И потому начинает объяснять так, словно сам в курсе происходящих в чеченских горах событий:
– Вот здесь, в кружочке, как я понимаю, основная база Имамова. Синими стрелками обозначены пути подхода отдельных джамаатов. Красные стрелки – федеральные силы. Двойная красная линия – спецназовцы...
– Юрий Петрович, – поднимает голову генерал, – ты имеешь связь с полковником Согриным?
Мочилов смотрит на часы:
– Вечером, товарищ генерал, они уже выходили в эфир. Связь со штабом группировки. Я мог бы вклиниться. Теперь сеанс будет только утром. Правда... Есть еще скользкий вариант.
– Что?
– Согрину вручили телефон спутниковой связи для координации действий с генералом Стригуном, но полковник уверен, что этот телефон прослушивается, и перед отправлением связывался со мной через штабной телефон ЗАС. Не хотел держать Стригуна в курсе собственных подозрений. Как раз передавал данные о лейтенантах...
Генерал задумчиво отбивает по карте пальцами дробь.
– Считаешь, его следует предупредить о том, что это за лейтенанты идут с ним?
– Обязательно следует. После такого обострения ситуации в Москве наши генералы могут дать приказ своим лейтенантам о заметании следов в Чечне.
– Я о том же подумал.
Генерал снова наклоняется к карте. Мочилов отодвигает от себя компьютерную мышь и поднимается из-за стола:
– Извините, товарищ генерал, я быстренько сбегаю в шифровальный отдел, может, там что-то есть по ситуации, и заберу у дежурного все сводки. Он уже должен подготовить...
– Действуй.
В шифровальном отделе для Мочилова никаких сообщений не находится. Но он просит дополнительно проверить по журналу все, что касается текущей операции. Знает, что обычные шифротелеграммы докладываются только утром, а сразу после получения только шифротелеграммы, пришедшие с грифом «срочно».
– Сегодня, товарищ полковник, что было, все вам докладывали, – говорит дежурный шифровальщик, переводя палец по строчкам журнала регистрации входящих сообщений.
Мочилов мрачно отходит от окошка и закрывает за собой дверь тамбура. Несколько секунд раздумывает за дверью, потом решительно возвращается в свое управление.
– Подготовил? – спрашивает он дежурного.
Тот молча протягивает непрозрачный пластиковый файл и пододвигает журнал регистрации прохождения документов. Необходимость расписываться за каждый документ в то время, когда торопишься, часто раздражает. Но Мочилов вынужденно просматривает номера документов из файла и расписывается в строчках журнала. С документами возвращается в кабинет, на ходу просматривая последние сообщения.