Из всего этого вытекал и тот тип государственного устройства, который был близок советским людям и китайцам на этом этапе – иерархически построенное патерналистское идеократическое государство. Государство-отец, суровый, справедливый и знающий истину. Признанным хранителем истины в обоих случаях были коммунистические партии.
СССР раньше, чем Китай, прошел этот первый этап, пережил смену поколений и вступил в новое состояние общества. Советское общество в 70-е годы приобрело следующие черты:
– крестьянское мироощущение сменилось мировоззрением городского человека с ослабленным космическим чувством;
– главным активным действующим лицом в обществе стал молодой городской житель среднего достатка с хорошим образованием европейского типа;
– это общество утратило историческую память о голоде и бедствиях, это стало «сытое» общество;
– тип жизни и труда породил новые объективные потребности для восполнения духовного голода, которого не было у человека с космическим чувством; возникла нарастающая тяга к «обществу потребления»;
– нормы, свойственные патерналистскому идеократическому государству, стали тягостны этому обществу.
Именно эти неизбежные следствия модернизации стали предпосылками для того, чтобы новое поколение советской элиты отказалось от идеалов и норм социализма, заключило союз с врагом СССР в холодной войне и произвело антикоммунистический переворот. Советские люди в большинстве своем не были антикоммунистами, они не были особенно жадными или особенно глупыми – но они оказались бессильными против демагогии антисоветских сил в КПСС.
Как видно из речи товарища Цзян Цзэминя, Китай также входит в новый этап, в котором в той или иной степени начинают действовать факторы, создавшие предпосылки для гибели СССР. Конечно, в истории никакие предпосылки сами по себе не являются достаточной причиной для поворота событий в ту или иную сторону. Важна воля и ум главных политических сил в момент кризиса, неустойчивого равновесия. Мы надеемся, что компартия Китая окажется в этот момент на высоте, однако и о предпосылках необходимо говорить, а из поражений близких по типу движений извлекать уроки.
Какие предупреждения я увидел в речи товарища Цзян Цзэминя? Прежде всего, это: «Свыше 1,2 миллиарда китайцев не только разрешили вопрос о питании и одежде, но и достигли в общем среднезажиточного уровня». И далее: «Наша страна уже вступила в новую стадию развития, характеризующуюся всесторонним строительством среднезажиточного общества».
Таким образом, в жизнь входят поколения китайцев, не обладающих опытом голода и бедствий. Китай становится «сытым» обществом. По многим фундаментальным признакам это общество кардинально отлично от того, в котором действовала компартия до этого. К тому же успехи в экономике и военном строительстве создали у китайцев уверенность в безопасности от прямого военного воздействия Запада. Точно такое чувство возникло в СССР в 70-е годы и стало важным фактором идейного разоружения советского человека.
Цзян Цзэминь высказал важнейшее положение, подтвержденное практикой КПК – о «необходимости постоянно и прочно опираться на народ»: «Никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя сходить с позиций, обязывающих дышать одним дыханием и жить одной судьбой с народными массами». Под народными массами понимается подавляющее большинство народа – трудящиеся.
В речи следует такое уточнение: «Интересы народных масс в целом всегда состоят из конкретных интересов многих сторон… Мы должны правильно отражать и надлежащим образом подходить к интересам различных сторон, со всей серьезностью учитывать интересы масс разных слоев и сторон в их взаимных отношениях. Однако наиболее важной и приоритетной является необходимость учитывать и удовлетворять требования и интересы подавляющего большинства».
Эти принципиальные установки не наталкиваются на слишком большие методологические трудности, когда интересы политической элиты и подавляющего большинства совпадают – как это и было в СССР до 60-70-х годов, и в Китае до настоящего времени. Это – период первичной модернизации и обеспечения безопасности страны, когда цели ясны и опираются на достаточно однородную мировоззренческую базу. Совсем иное дело, когда происходит перестройка системы ценностей и интересов. Тогда «постоянно и прочно опираться на народ» оказывается просто невозможно – интересы разных частей народа входят в конфликт, который развивается во многих измерениях. Этот процесс мы и наблюдали в СССР, причем довольно долго конфликтующие стороны искренне считали, что они отстаивают идеалы социализма и справедливости.
Назревает социальное противостояние между народной массой и политической элитой, которая обретает сословное сознание. В момент кризиса этот разрыв назревает поразительно быстро и доходит до уровня раскола и социального расизма элиты по отношению к народным массам – то, чего еще за 3-4 года до этого было невозможно предполагать. Компартия, которая и является ядром политической элиты, сама становится эпицентром конфликта, причем та ее часть, которая ориентирована на интересы трудящихся масс, оказывается в очень трудном положении, и в случае идейного поворота руководящей верхушки легко маргинализуется в партии и теряет влияние. Это – опытный факт, и он вызван не какими-то особенно плохими качествами советских коммунистов, а действием мощных факторов и самим типом общества и партийно-государственного устройства.
Объективным условием бессилия той части партии, которая остается в этом конфликте верна интересам трудящихся масс, является наличие самого трудноразрешимого противоречия – расщепления интересов и ценностей самих трудящихся масс. В сознании трудящихся, в сознании каждого рабочего возникает антагонистический конфликт интересов, что парализует не только его политическую волю, но и способность сформулировать или хотя бы осознать свои главные, фундаментальные жизненные интересы. На что же в этот момент может опереться та часть партии, которая сохранила верность социализму?
Поскольку этот переход «порядок—хаос» в сфере массового сознания вызван объективными причинами (переходом к мировоззрению «сытого» общества), его нельзя предотвратить или разрешить просто «усилением» идеологической работы. При этом переходе утрачивает силу сам язык, на котором так успешно говорила с народными массами компартия на предыдущем этапе. К этому неизбежному кризису надо готовиться заранее, на этапе успешного развития и до смены поколений – когда компартия еще имеет крепкий тыл.
Товарищ Цзян Цзэминь верно указывает на опасность возникновения в управляющем слое группового сословного самосознания: «Ни в коем случае недопустимо злоупотребление властью в погоне за личной выгодой и формирование блоков людей, цепляющихся за полученные выгоды». Однако эти злоупотребления – лишь эксцессы, внешние симптомы более глубокого процесса, который вовсе не прекращается от устранения этих эксцессов или наказания виновных. Важно изменение взглядов большой группы людей – при том, что лично они остаются честными и уверены, что поступают во благо социализма. Эта идейная коррупция несравненно важнее материальной – и верхушка советской номенклатуры могла, не украв ни рубля, подвести дело к захвату всей государственной собственности под видом «приватизации». Злоупотребление властью ради личной выгоды не является надежным симптомом для диагностики этого процесса.