А причина в том, что сломали невероятно эффективную экономическую систему. Когда-то троцкисты, у которых наши «рыночники» переняли привычку объяснять простые вещи ложными метаформами, так возражали против индустриализации: «из ста лодок не построить одного парохода». Построили! А сегодня их внучата ломают эти пароходы, обещают наломать из каждого по сотне яхт. Пытаются (а скорее, делают вид, что пытаются) встроить в какую-то дикую рыночную экономику наши неприспособленные для этого предприятия. И в этом новом строе Россия в обозримом будущем действительно будет неспособна производить конкурентоспособные товары.
Выбрали Думу, покрасили бывший Дом Советов, и возник у депутатов новый соблазн: подправить схему «реформы Гайдара», сделать ее более «социально ориентированной». Подкормить людей маленько, показать по телевизору добрые советские фильмы, даже иногда дать послушать русские песни. И все уладится, можно продолжать подпиливать устои России, но без лишнего шума. Может быть, этот новый виток обмана и удастся. Значит, тяжелее будет грех, взятый на душу нынешними поколениями, и тяжелее будут страдания наших детей и внуков в непосильной работе по возрождению России.
1994
В письмах читателей по итогам президентских выборов 1996 г. звучит одна тема, которую наконец-то надо поднять гласно. Первой причиной поражения коммунистов многие считают недоверие людей к верхушке КПРФ – тем, кто маячит за Зюгановым. Поэтому результаты выборов в Думу («голосование за программу») были намного лучше для оппозиции.
Понятно, что когда партия в периоде становления, с критикой надо быть очень осторожным. Но совсем-то без нее тоже нельзя. Примечательно, что из стана противников серьезной критики КПРФ не раздается – никакого гласного анализа промахов и неувязок. Только мягко помогающая ругань. Что же до писем читателей, то у меня вызывает просто уважение и восхищение – настолько их критика ответственна, настолько взвешено каждое слово, точно расставлены акценты. Какая благодатная и заботливая могла бы быть опора партии. Сколько талантливых мыслителей и идеологических работников. Постараюсь хоть я что-то донести через газету.
Суммируя, можно сказать, что люди видят две явные причины сомневаться в президенте от КПРФ. Первая – что КПРФ, будь она у власти, воспроизведет образ КПСС (только труба пониже и дым пожиже). А этот образ, чего греха таить, людям опротивел. Как вспомнишь эти тупые никчемные морды, которые обузой повисли на шее у общества – бр-р! И они совершенно закономерно вырастили Ельцина – он полный и законченный, с детских ногтей, продукт КПСС. Так уж лучше иметь его в чистом виде, с открытым забралом (я с этим не согласен, но не все же такие циники, как я).
Ссылки на Жукова и Гагарина, тезис о «двух партиях» в КПСС не убеждает, КПСС дегенерировала как институт, как система, никакой «второй партии» внутри нее не было – были миллионы честных людей, которые ухитрялись с системой сосуществовать и ее гадости частично нейтрализовать. Но это было непросто, и последнюю гадость предотвратить не удалось именно потому, что не было «второй партии». Читатель пишет: «Дело не только в том, что безобразничали „верхи“, „низы“ тоже не отставали – в партию принимали за преданность начальству, т.е. всю шушеру, и простые люди прекрасно это видели. Поэтому при слове „коммунист“ сразу возникал образ жадного проходимца».
Когда КПРФ только-только поднималась, Зюганов сказал очень важную и обнадеживающую вещь: нам надо разобраться, каким образом КПСС стала партией, в которой путь наверх был открыт как раз проходимцам и будущим предателям. Все ждали, когда же произойдет этот разбор. По нему можно было бы судить, устранила ли КПРФ в самой себе эти причины. Но после тех слов – молчок. Не только никакого анализа, но и сама проблема снята с повестки дня, как будто ее и не было. Это вызвало большое разочарование.
Конечно, проблема эта очень сложная, на многие вопросы нет ответа, но надо было бы сами эти вопросы поставить, не уходить от них. Одно дело, когда видишь, что проблема мучает, что идет поиск решений, а другое дело, когда подозреваешь, что неприятный вопрос стараются не поднимать, чтобы о нем позабыли. Не позабудут.
К счастью, на местах, в райкомах номенклатурные стереотипы в основном изжиты, и это очень радует граждан. Но относительно московской верхушки у людей «с мест» такой уверенности, насколько можно судить по письмам, нет. Иными словами, своим стилем поведения руководство КПРФ не доказало, что ему удалось порвать пуповину, соединявшую его с номенклатурным сословием КПСС. Те, кому доводилось бывать в Думе, тоже отмечают: в крыле фракции КПРФ все стало, как в хорошие добрые времена, только «дым пожиже» – не как в ЦК, а как в обкоме.
Образ обновленной партии, действительно партии Жукова и Гагарина, сам собой не возникнет просто от декларации. Его надо создавать мыслью, словом и делом. К выборам 1996 г. это еще не удалось. Куда пойдет дальше, увидим.
Вторая причина, которую отмечают читатели, еще более веская. Многих людей грызут сомнения – а хочет ли действительно верхушка КПРФ создать «партию Жукова»? Или, спекулируя этим именем и образом советского прошлого, хочет «въехать» на спине избирателей в нынешний режим в качестве солидной оппозиционной парламентской партии, которой власть тайком отдает кусок пирога?
На бытовом уровне, когда ведешь агитацию «от человека к человеку», встречается такое вульгарное объяснение: «В КПРФ собралась та часть номенклатуры, которая не пристроилась к власти. Так она решила пристроиться к оппозиции. Победят на выборах – поменяются местами, будут кормиться по очереди». Если выражаться не так вульгарно, то это – суть устойчивой на Западе двухпартийной демократии, причем одна из партий выступает под левыми лозунгами. Это – социал-демократы разных оттенков. Руководство КПРФ никогда четко не высказало своего отношения к этой системе, а во многих случаях отзывалось о ней с симпатией: «Мы долго в своей политической истории пытались лететь на одном левом крыле. Из этого ничего хорошего не вышло. Теперь оно перебито. А на одном крыле, как известно, далеко не улетишь». Дайте, мол, отрастить левое крыло, и будем махать вместе, вот и ладушки. Красивая метафора, и смысл понятен (непонятна только оценка советского периода. Что значит «ничего хорошего не вышло»? И кто у нас был «левым» – Сталин, Хрущев, Брежнев?). Так что абсурдными «вульгарные подозрения» не назовешь, социал-демократический соблазн не отметается в КПРФ даже на словах.
Можно сказать, что народ к КПРФ слишком строг. Да, с коммунистов спрос совершенно особый. То, что позволено социал-демократам, для них – предательство. Водораздел в сознании людей проходит четко: ты за советский строй (с его улучшением и т.д.) – или против. Если против, то разница между оттенками несущественна. Верхушка поздней КПСС, как показала история, была сознательно, а в конце и с животной ненавистью против советского строя. Лидеры КПРФ, чей единственный политический капитал пока что только в образе советского строя и заключается, вроде бы за него. Но туманно. Власть захватила, прямо скажем, «контра», какой и белые сильно уступили бы по ярости, но «партией борьбы» КПРФ себя не считает (подумать только, после октября 1993 г. приглашает Лужкова в свое правительство!). При этом всем ясно, что нейтралитет сегодня невозможен. Что же это тогда за партия?