Возможно, идеологи КПРФ сами поддались обаянию «нейтрального» термина и считают, что он выражает что-то жизненное и понятное людям? Но нельзя переходить на новый язык, не увязав слова со смыслом. Повторю старую мысль: первая причина неудач – отсутствие своего языка, использование языка противника, который владеет смыслом своих понятий, а мы – нет.
Давно известно: кто владеет языком, тот и властвует. Уже около ста лет философы бьются над этой загадкой: что за сила в слове? Почему язык – главное средство господства? Есть разные теории, но факт несомненный. Потому-то такая борьба идет за школу – она дает детям язык, и его потом трудно сменить. Писатель Оруэлл дал фантастическое описание тоталитарного режима, главным средством подавления в котором был новояз – специально изобретенный язык, изменяющий смысл знакомых слов. Понятие Оруэлла вошло в философию и социологию, создание новоязов стало технологией реформаторов – разве мы этого не видим сегодня в России! А вот формула из западного учебника: «главная задача идеологии – создание и внедрение метафор». Мы и живем сегодня в ложном мире новояза и фальшивых метафор.
Если уж использовать понятие рыночной экономики, то надо было бы выяснить, как понимают ее массы наших граждан. Я думаю, что они понимают этот термин именно как капитализм или во всяком случае как нечто совершенно иное, нежели знакомый им советский строй. Он явно был «нерыночной экономикой». Если так взглянуть на дело, то сразу взрывается еще одна мина: КПРФ заявляет, что в области политики ее программа предполагает переход к парламентской республике, а через нее – к советской власти. Но советская власть была лишь политической оболочкой советского жизнеустройства, которое основано было на нерыночной экономике.
Подойдем с другой стороны. Если оппозиция заявляет, что она – за рыночную экономику, значит, она считает, что эта самая рыночная экономика может быть построена в России за обозримый период. Что она лежит в «зоне возможного». Правда, прямо это никогда не говорится. Скорее всего, не говорится потому, что сами ораторы в этом сомневаются. Думаю, большинство граждан уже почти уверено, что по каким-то глубоким причинам рыночного общества в России построить не удастся. Почему-то все этому сопротивляется. Климат неподходящий.
Но и без климата есть веские причины. Во-многом упорное сопротивление рыночной реформе вызвано культурными особенностями народа. Не получается из нас ни акционеров, ни честных банкиров, ни налогоплательщиков. Но культура – тонкая материя, есть вещи и погрубее. Рыночная экономика – штука очень дорогая, она нам не по карману. Окажись вдруг мы все в рынке – большая часть русских сразу вымрет. Это все равно как семью вдруг заставить жить по законам рынка. Сварила жена борщ – платите все за тарелку борща по рыночным ценам. Оказывается, семья так выжить не может, слишком дорого для всех.
Жизнь ставит важные эксперименты, надо только глядеть. Была такая маленькая страна – ГДР, 14 млн. человек. Страна очень развитая: хорошие дороги, новый жилой фонд, прекрасные кадры, высокорентабельное сельское хозяйство, сильная промышленность. Жили здесь немцы примерно так же, как в ФРГ (а кое в чем и получше, если не считать автомобилей и электроники). Вошла ГДР в ФРГ, и стали в ней перестраивать нерыночную экономику в рыночную. Сейчас пошел десятый год, как в бюджете Германии ежегодно выделяется 100 млрд. марок на «рыночную реформу в Восточных землях».
Выходит, уже истратили 1 триллион марок (568 млрд. долларов) только на то, чтобы превратить вполне развитое хозяйство в экономику иного типа. И то ничего до сих пор не получилось. А ведь из ГДР никто не увозил марки на Запад, у них нет пьяницы-канцлера и олигархов, которые утаивают налоги. Во что же обойдется подобная операция в России? К чему кривить душой, эта операция невозможна. Если и дальше будут с идиотским упорством ее проводить, то просто Россия исчезнет. Такова реальность.
Вернемся к «слову», к понятию рынка. Может быть, все же идеологи НПСР как-то его необычно трактуют? Нет, трактовка обычная, это подтверждается второй частью платформы – отрицанием уравниловки. Рыночная экономика плюс отсутствие уравниловки – это и есть неолиберальная платформа, полное отрицание советского жизнеустройства.
Я бы лично мог объяснить так: наша трагедия в том, что молодежь России впала в соблазн испытать жизнь в конкуренции, а не солидарности. Почувствовать себя «белокурой бестией», поживиться разграблением страны, вырвать кусок хлеба у слабого. Что же нам делать? Не можем же мы бросить наших сыновей в их самоубийственном проекте – вот мы и остаемся с ними, поддерживаем то, чего они хотят. Такое объяснение имело бы какую-то логику, но она бесперспективна. Оставаясь с молодежью, которая заблуждается, нельзя же поддакивать заблуждению. Вести в яму, оправдывая свою тактику тем, что потихоньку от ямы отведем? Это – опять порочная идея «просвещенного авангарда», ведущего неразумную массу под ложным лозунгом? Не очень убедительно, но что-то иное придумать трудно.
Когда говоришь с людьми, далекими от политики, обретаешь кое-какую надежду. Люди уже стряхнули с себя наваждение всей этой чуши, уже говорят на нормальном языке, уже исчезли все эти «демократия», «рынок» и т.д. Видно, нужда уже пробирает до костей. Люди даже не спорят по мелочам, а ставят главные, ключевые вопросы. Это давно подметил Питирим Сорокин. Он писал:
«В обычные времена размышления о человеческой судьбе (откуда, куда, как и почему?), о данном обществе являются, как правило, уделом крохотной группы мыслителей и ученых. Но во времена серьезных испытаний эти вопросы внезапно приобретают исключительную, не только теоретическую, но и практическую важность; они волнуют всех – и мыслителей, и простонародье. Огромная часть населения чувствует себя оторванной от почвы, обескровленной, изуродованной и раздавленной кризисом. Полностью теряется привычный ритм жизни, рушатся привычные средства самозащиты… В такие времена даже самый заурядный человек с улицы не может удержаться от вопроса:
– Как все это произошло? Что все это значит? Кто ответит за это? В чем причины? Что может еще случиться со мною, с моей семьей, с моими друзьями, с моей родиной?».
Именно этот поворот мы и видим сегодня. Пока что, на мой взгляд, идеологи левой оппозиции не на высоте этих вопросов. Они по инерции ведут агитацию против режима, говорят про всем известные беды. А люди уже ушли вперед. И агитация встречается прохладно не потому, что ей не верят – просто она отвлекает от раздумий более высокого порядка.
Я убедился, что вся наша оппозиция, снизу довеpху, чpезвычайно болезненно относится к кpитике. Это, навеpное, в нашем положении естественно. Но ведь совсем без кpитики тоже нельзя. В этой статье я совершенно не касаюсь ни политической линии наших левых паpтий, ни их стpатегии, ни тактики. Я говоpю лишь о тех важных изъянах идейного оснащения, которые можно было бы испpавить без особого тpуда. Если провести строгий логический анализ россыпи утверждений нашей оппозиции, мы придем к выводу, что они некогерентны. Попросту, в них концы с концами не вяжутся. Это – плохой признак. Известно, что когерентные (то есть внутренне непротиворечивые) рассуждения могут вести к неверным выводам, если основаны на неверных предположениях или ложной информации. Но некогерентные рассуждения ведут к ложным выводам почти неизбежно. Если некогерентность обнаружена, должны быть обязательно выявлены ее причины. Ведь они вполне устpанимы!