Далее текст посвящен тому, как надлежит удерживать завоеванные позиции. Вероятные противники РФ, как и в прежних постсоветских документах такого рода, в том числе в выработанной еще при Путине аналогичной «Стратегии», не перечисляются.
Бывший начальник ГРУ генерал армии Корабельников в уже упоминавшемся интервью «Известиям» пояснил, почему это так: «Термин «вероятный противник» несет в себе больше эмоциональной, пропагандистской окраски, чем конкретного содержания. Его использовали в своих выступлениях политики и в своих статьях журналисты в эпоху «холодной войны». Тогда это было оправданно. Сейчас ни мы, ни, скажем, страны НАТО такую терминологию больше не используют. Это не значит, что мир стал безопаснее. Просто и на Западе, и у нас пришли к пониманию того, что на смену акцентированной, явно выраженной угрозе пришел целый спектр неопределенных, многовекторных, внезапных угроз.
Глобализация и интернационализация терроризма — это неоспоримый факт, с которым столкнулось человечество. Он угрожает безопасности отдельных стран и человечества в целом, влечет за собой огромные политические, экономические и моральные потери, оказывает сильное психологическое давление на большие массы людей. Особенно беспокоит, что террористы часто объявляют свою деятельность джихадом — войной против «неверных» — и навязывают миру конфронтацию между религиями, культурами и цивилизациями. Эти спекуляции на священных для мусульман понятиях — составная часть идеологического противоборства. Поэтому мы четко разделяем понятия «терроризм» и «ислам», не поддаваясь на попытки навязать нам ложный, искусственно созданный образ врага. Для кого-то важна борьба с так называемыми странами-изгоями, из которых формируется пресловутая «ось зла», препятствующая продвижению «демократии». Для нас важнее сформировать пояс стабильности вокруг российских границ, предпринять усилия по нормализации обстановки на конфликтных территориях» («Известия» 23.11.06).
Откуда конкретно России следует ожидать удара, сказать в нынешних условиях авторы новой стратегии национальной безопасности РФ не решились. «Угрозами военной безопасности, — читаем мы в этом документе, — являются: политика ряда ведущих зарубежных стран, направленная на достижение преобладающего превосходства в военной сфере, прежде всего в стратегических ядерных силах, путем развития высокоточных, информационных и других высокотехнологичных средств ведения вооруженной борьбы, стратегических вооружений в неядерном оснащении, формирования в одностороннем порядке глобальной системы противоракетной обороны и милитаризации околоземного космического пространства, способных привести к новому витку гонки вооружений, а также на распространение ядерных, химических, биологических технологий, производство оружия массового уничтожения либо его компонентов и средств доставки. Негативное воздействие на состояние военной безопасности Российской Федерации и ее союзников усугубляется отходом от международных договоренностей в области ограничения и сокращения вооружений, а также действиями, направленными на нарушение устойчивости систем государственного и военного управления, предупреждения о ракетном нападении, контроля космического пространства, функционирования стратегических ядерных сил, объектов хранения ядерных боеприпасов, атомной энергетики, атомной и химической промышленности, других потенциально опасных объектов» (Op.cit.). Североатлантический пакт на этот раз назван прямо. «Определяющим фактором в отношениях с Организацией Североатлантического договора, — гласит «Стратегия», — останется неприемлемость для России планов продвижения военной инфраструктуры альянса к ее границам и попытки придания ему глобальных функций, идущих вразрез с нормами международного права». В документе отмечена «несостоятельность существующей глобальной и региональной архитектуры, ориентированной, особенно в Евро-Атлантическом регионе, только на Организацию Североатлантического договора», что при нынешнем несовершенстве правовых инструментов и механизмов создает все большую «угрозу обеспечению международной безопасности». В этих условиях, согласно тексту «Стратегии», России для защиты своих национальных интересов следует «проводить рациональную и прагматичную внешнюю политику, исключающую затратную конфронтацию, в том числе и новую гонку вооружений». При этом Москва обещает предпринять все усилия «по поддержанию паритета с США в области стратегических наступательных вооружений в условиях развертывания США глобальной системы ПРО и реализации концепции глобального удара».
Авторы «Стратегии» отдают себе отчет в том, что в долгосрочной перспективе в мире обострится конкуренция за контроль над энергетическими ресурсами. Разработчики документа предупреждают, что борьба за углеводороды может перерасти в военное противостояние: «Внимание международной политики на долгосрочную перспективу будет сосредоточено на обладании источниками энергоресурсов, в том числе на Ближнем Востоке, на шельфе Баренцева моря и в других районах Арктики, в бассейне Каспийского моря и в Центральной Азии. Негативное воздействие на международную обстановку в среднесрочной перспективе будут по-прежнему оказывать ситуация в Ираке и Афганистане, конфликты на Ближнем и Среднем Востоке, в ряде стран Южной Азии и Африки, на Корейском полуострове. Критическое состояние физической сохранности опасных материалов и объектов, особенно в странах с нестабильной внутриполитической ситуацией, а также не контролируемое государствами распространение обычных вооружений могут привести к обострению существующих, возникновению новых региональных и межгосударственных конфликтов. В условиях конкурентной борьбы за ресурсы не исключены решения возникающих проблем с применением военной силы — может быть нарушен сложившийся баланс сил вблизи границ РФ и границ ее союзников». Конечно, документы такого рода в наше время гласности и транспарантности, в сейфы не прячут. Их представляют мировой общественности, от которой ожидают понимания и солидарности. Поэтому в документе не могли не провозгласить приверженности России «использованию политических, правовых, внешнеэкономических, военных и других инструментов защиты государственного суверенитета и национальных интересов». Одновременно Москва намерена «добиваться укрепления международных механизмов нераспространения ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения, а также недопущения применения военной силы в нарушение устава ООН».
В руководстве Минобороны угрозы безопасности России видят более конкретно. Так, оправдывая масштабные перемены в ВС РФ, начальник Генштаба генерал армии Н.Макаров считает, что они необходимы в первую очередь потому, что дореформенные армия и флот России не смогли бы адекватно отреагировать на главные угрозы, к которым он отнес вооруженные силы США и НАТО, имеющие многократное превосходство в силах общего назначения на всех стратегических направлениях. Более того, начальник Генштаба полагает, что грузинская армия сейчас уже вооружена «лучше, чем во время августовской агрессии 2008 года». А прибалтийские страны и Польша, посетовал генерал Макаров, настойчиво требуют наказать Россию. Непросто, по его словам, складываются отношения с Украиной, руководство которой стремится ввести страну в Североатлантический альянс. По мнению генерала Макарова, в районе Ферганской долины сосредоточено «более 60 нерешенных территориальных притязаний стран, которые имеют интересы в этом регионе». В этих условиях России необходимо иметь такие вооруженные силы, которые могли бы адекватно отреагировать на угрозы современного мира. Генерал Макаров также заявил, что «предстоит очень серьезно поработать в Арктике, чтобы наши национальные интересы там были защищены». «Появилась и масса новых вызовов и угроз», — сказал генерал («Время новостей», 08.06.2009).