Так немецкие свидетели Иеговы стали превосходной домашней прислугой для офицеров СС в Освенциме – намного предпочтительнее поляков, которых использовали только тогда, когда не хватало свидетелей Иеговы. Эльза Абт работала в доме одного высокопоставленного эсэсовца, у которого была жена и маленькая дочка. Эльза убирала дом, готовила еду и присматривала за девочкой. Ее позиция была такой: «Ребенок не виноват [что она оказалась в Освенциме]. И жена его не виновата». Эльза выполняла свои обязанности добросовестно и с сочувствием, даже преданно заботилась о малышке, когда та болела, чем заработала благодарность ее родителей.
Неудивительно, что свидетели Иеговы нравились Рудольфу Хессу больше прочих заключенных, и не только из-за их примерного поведения. Он впервые столкнулся со многими из них в Заксенхаузене в конце 30-х, когда их отправили в лагерь за отказ служить в армии. Хесс пишет о необычайной силе веры этих людей: это произвело на него огромное впечатление. Он говорит, что, когда их били за неподчинение правилам лагеря, они просили не пощады, а новых ударов, чтобы еще больше пострадать за свою веру. Он был свидетелем казни двух свидетелей Иеговы расстрельной командой, и изумился, увидев, что они воздели руки к небу с такими счастливыми лицами, словно жаждали собственной смерти. Хесс представил, что ранние христианские мученики должны были идти на смерть точно так же.
Поведение свидетелей Иеговы серьезно впечатляло не только Хесса, но и высших офицеров. «Очень часто, – пишет Хесс, – Гиммлер и Теодор Эйке приводили фанатичную веру свидетелей Иеговы в качестве примера. Эсэсовцы должны иметь такую же истовую и непоколебимую веру в национал-социалистические идеалы и Адольфа Гитлера, как вера свидетелей в Иегову. Только когда все эсэсовцы уверуют так же фанатично в свою собственную доктрину, государство Адольфа Гитлера будет в неизменной безопасности»39.
В Освенциме Хесс и его жена взяли на работу в свой дом двух свидетелей Иеговы и были тронуты заботой, которой те окружили их детей. Описывая свидетелей Иеговы, Хесс называет их «дивными созданиями»40. Существенно то, что Хесс уверен: свидетели Иеговы чувствуют «правильность» того, что евреи должны быть уничтожены, так как их предки когда-то предали и распяли Иисуса; однако, это умозаключение Хесса Эльза Абт отрицает. Она была убеждена, что эсэсовцы поступали неправильно – служили «бесу» – убивая евреев. Однако она считала, что должна продемонстрировать свою веру своим «отношением». Это создавало странную ситуацию. Она преданно, почти любовно, ухаживала за дочерью эсэсовского офицера в Освенциме, в то время как нацисты разлучили ее с собственной маленькой дочуркой. Она пыталась разумно объяснить обстоятельства, в которых оказалась, тем, что чувствовала, что должна «делать добро любому человеку», включая эсэсовцев. Да, она допускает, что послушно работала бы в доме Адольфа Гитлера, если бы ей приказали. Окончательно запутывает весь этот сложный эмоциональный узел то, что она могла покинуть лагерь и вернуться к дочке в любой момент, когда бы захотела, только подписав бумагу, подтверждающую, что она отрекается от своей веры. Но Эльза Абт не подписала такой бумаги: «Это бы означало сделку с совестью. Я никогда бы так не поступила».
Эта странная история совершила еще один поворот: когда после войны Эльза Абт наконец вернулась домой, она обнаружила, что за ее маленькой дочкой присматривал один из свидетелей Иеговы, отказавшихся от своей веры, чтобы получить свободу. «Мы пришли навестить его и его жену, ведь они вырастили нашу дочь, а он плакал как ребенок, потому что оказался трусом». Эльза Абт не особенно благодарна ему за то, что он растил ее дочь: «Я не беспокоилась [о ней]. Всегда найдется, кому помочь. Мы не зависим от конкретного человека. Наш создатель знает, что нам послать, когда мы нуждаемся в этом, и он всегда вмешается». Ее дочь тоже стала свидетелем Иеговы. Теперь Эльза говорит: «Она знала и радовалась, что я осталась преданной – не человеческому существу, а нашему создателю Иегове, ведь он присматривал за нами, как мне было явлено в Освенциме. Он способен изменить всех людей. Те, кто ненавидел нас, начали задумываться и перестали испытывать к нам ненависть – фактически изменили мнение на противоположное». Тем, у кого отсутствует такая твердая убежденность в вере, как у Эльзы Абт, трудно заметить, как же именно создатель «присматривал» за свидетелями Иеговы, которых по воспоминаниям Хесса убили в Заксенхаузене. Не видно также, чтобы он «присматривал» и за поляками, советскими заключенными, больными, евреями и бесчисленным множеством других, кого так жестоко убивали в Освенциме. Но больше всего в теологической позиции, принятой Эльзой Абт, поражает то, что подобную жестокость она объясняет просто доказательством намерений высшей силы, которую мы не способны полностью понять, но в которую должны абсолютно поверить. Если Бог позволил этому случиться, значит, для этого есть причина; просто мы еще не вполне понимаем, что это за причина.
Нужно осторожно сравнивать такое мировоззрение с фанатизмом нацистов, избегая поспешных и бойких сравнений Гиммлера; не в последнюю очередь потому, что свидетели Иеговы, в отличие от нацистов, считали, что к людям нужно относиться с добротой и состраданием. Тем не менее, если в свидетельстве Эльзы Абт «Иегова» заменить на «Гитлер», тогда эти слова обретают поразительное сходство с идеологической позицией, принятой эсэсовцами, в том числе Хессом.
К концу 1942 года эсэсовцы неплохо обжились в Освенциме. У них были слуги, у них была служба, и они по большей части нашли успешный способ дистанцироваться от убийств. Процесс превращения геноцида в обычную профессию происходил не только в Освенциме; в тот период лагерь Треблинка тоже изменился. Франц Штангль сменил некомпетентного Эберля на посту коменданта в сентябре 1942 года и сразу приступил к реорганизации лагеря. Транспорты были приостановлены, пока не убрали тела, разбросанные вокруг лагеря, и не очистили территорию. Оба, Штангль и Вирт, сразу определили основную проблему, с которой столкнулся Эберль: чтобы сделать процесс человекоубийства бесперебойным, требовалось значительно увеличить вместимость газовых камер. В результате было построено более объемное здание для газовых камер – кирпичное с центральным коридором, от которого отходили восемь небольших газовых камер. В каждую из этих камер можно было попасть извне, и это означало, что освобождать их от трупов было намного легче, чем прежде. Новые газовые камеры имели общую вместимость более трех тысяч человек: в шесть раз больше, чем предыдущий комплекс. Параллельно со строительством новых газовых камер, которые были готовы к эксплуатации к октябрю, Штангль провел некоторые мероприятия, рассчитанные на притупление подозрений прибывающих евреев. Барак, расположенный возле платформы, куда прибывали эшелоны, был выкрашен и оформлен так, чтобы он походил на обыкновенную железнодорожную станцию с залами ожидания. В кадки высадили цветы, и вся зона приема содержалась в чистоте и порядке, насколько это было возможно.
До недавнего времени никто точно не знал, сколько людей было убито в течение 1942 года в лагерях смерти, таких как Треблинка. Нацисты уничтожили всю документацию, которая открыла бы правду, потому оценки сильно разнятся. Но несколько лет назад в Государственном архиве в Лондоне было сделано открытие, проливающее свет на этот вопрос41. Это текст немецкой телеграммы, перехваченной и расшифрованной британцами. В ней содержится статистика количества убийств в ходе «Операции Рейнхард» в лагерях смерти до 31 декабря 1942 года. (После убийства Рейнхарда Гейдриха в июне 1942 года операция по уничтожению евреев в Польше была названа в его память.)