На Востоке, привыкшем к многовековой медлительности развития общества, 99-летний срок никого не удивил. Китайцы спокойно пустили варваров на свои земли — и спокойно ждали их ухода.
Трудно сказать, чем кончился бы договор, если бы соотношение сил осталось прежним. Но к 1997-му экономические возможности обеих сторон были вполне сопоставимы. А военные решения и вовсе вышли из моды. Так что британская колония Гонконг стала китайским районом Сянган [94] без эксцессов.
В отличие от Гонконга, Аляска была продана и куплена окончательно.
В 1966-м, когда с момента продажи прошли сакраментальные 99 лет, в СССР ходило множество слухов о спорах на высшем уровне вокруг возвращения Аляски. Говорили, например, что США требуют предварительного возврата всех долгов по ленд-лизу. И соответственно удивлялись, почему правительство не заплатит эти несколько сот миллионов, чтобы взамен получить не только доступ к местным полезным ископаемым [95] , но и стратегический плацдарм под боком у главного противника — а заодно избавиться от аналогичного плацдарма около собственных границ.
Между тем самим участникам переговоров о купле-продаже восточной оконечности Российской империи сама мысль о временной аренде вряд ли могла вообще придти в голову.
Россия практически исчерпала запасы главной тамошней ценности — пушнины. Поголовье местного зверья было выбито настолько, что дальнейший промысел оказался нерентабелен. Содержать же местную власть за казённый счёт было слишком накладно для страны, переживавшей очередную эпоху бурных реформ: в 1861-м отменили крепостное право, за чем последовали изменения во всех аспектах деятельности государства и всего общества [96] .
С другой стороны, США, завершив самую кровопролитную в своей истории войну — Гражданскую, не были готовы создавать вдали от своих берегов колонию, да ещё и заведомо временную. Только окончательное и бесповоротное приобретение могло окупить затраты не только реально, но и психологически.
Затраты были по тем временам очень заметны. Почти семь миллионов тогдашних долларов были формально — в пересчёте на золото — равноценны нынешним миллионам трёмстам, а то и трёмстам пятидесяти. Если же учесть совершенно разную покупательную способность самого золота, то речь можно вести о десятках миллиардов нынешних долларов.
В США очень многие изрядно сомневались в рентабельности такого расхода. Государственного секретаря [97] Съюарда общественное мнение даже обвиняло в казнокрадстве [98] . А само новое приобретение ещё пару десятков лет ехидно именовали «холодильник Съюарда».
Только через три десятилетия после перехода Аляски в новые руки на ней обнаружилось золото, многократно окупившее для США это приобретение. Конечно, в момент продажи никто — ни с одной стороны от стола переговоров — на такое везение не надеялся. Так что никто в России не стал публично и шумно жалеть о потере: снявши голову, по волосам не плачут.
2003.11.12
Едва ли не любой известный вариант устранения территориальных разногласий может оказаться почти готовым рецептом по курильской проблеме.
Значительная часть психологического напряжения, связанного в Японии с Южными Курилами, создаётся вокруг потомков тамошних поселенцев 1905–45-го годов. Очевидно, Россия может предоставить всем этим потомкам право поселения на островах и полной культурной автономии на них.
Более того, южные Курильские острова можно демилитаризовать по образу и подобию Аландских. При нынешнем состоянии вооружённых сил России это даже выгодно. Содержать на них значимые гарнизоны страна не в состоянии. А отряды в несколько десятков человек способны в случае опасности разве что погибнуть с честью, но не оказать сколько-нибудь заметное сопротивление.
Поселенцы скорее всего займутся куда более бурной хозяйственной деятельностью, чем ныне обитающие на островах российские граждане [99] . Вероятно, сама эта деятельность может стать предметом отдельных переговоров.
Япония, как известно, и сейчас экономически очень активна в этом регионе. Скорее всего, соглашение о совместной хозяйственной деятельности по шпицбергенскому образцу можно будет заключить сравнительно быстро.
На самих островах практически нет полезных ископаемых. Поэтому инфраструктура, созданная японцами для обеспечения своих экономических интересов, будет ориентирована в основном на море. Так что использовать её в качестве опоры для дальнейших политических претензий окажется сложно.