Для того чтобы катализировать этот процесс, используются проверенные технологии — вовлечение исламистских ваххабитских группировок, которые изначально являются инструментарием для достижения американских целей. Та же самая «Аль-Каида» — инструмент, созданный американцами для провокаций, осуществляемых для инициирования процессов управляемого хаоса. При этом она же осуществляет и прикрытие операции, то есть перевод подозрений относительно заказчика с США на какие-то абстрактные, никому не ведомые экстерриториальные исламистские сети. Сетевая война — это отнюдь не война, ведущаяся в белых перчатках, но система подходов, использующая все подручные средства достижения цели, накладывая их друг на друга сетевым образом: «Эта новая война — не игра и не плод нашего воображения, не альтернатива обычной войне. В действительности она способна увеличить вероятность более традиционных военных столкновений с применением взрывчатых веществ, огнестрельного оружия, ракет» [79] .
«Аль-Каида» — это, с арабского, — сеть, размытая база, некая неопределённость, не имеющая центра, установленного источника происхождения своей активности. Этот центр может перемещаться по сети, передвигаться из одной нужной американцам точки в другую. Заказчик тоже экстерриториален — абстрактно радикальный политический субъект, которому ничего нельзя предъявить, его нельзя обнаружить, он стремительно и хаотично перемещается. Может в какой-то момент переместиться в Афганистан. Потом может заехать в Ирак, в связи с чем Ирак нужно разбомбить, потому что там «Аль-Каида», которая потом может переместиться в Пакистан, а потом на Ближний Восток, в Ливию, Сирию. Это некий кочующий сетевой субъект, оказывающийся всегда в нужном для американцев месте. Если Америка хочет что-то разбомбить, то, пожалуйста, «Аль-Каида» движется туда, а вслед за ней летят американские бомбардировщики. Преследуя её, они стирают с лица земли любые пространства и территории. Это самый продвинутый американский инструментарий для достижения американских целей — «Аль-Каида». Но при этом впрямую обвинить американцев в том, что «Аль-Каида» принадлежит им, невозможно, потому что — «ну они же взорвали небоскребы, чёрт побери! Там пострадали уборщицы, там пожарные задохнулись, вы что? В своём уме? — отвечают на эти обвинения американцы. — И что вы хотите сказать, что мы пожертвовали своими уборщицами из Туниса, пожарными из Турции и Мексики, чтобы снять с себя подозрения? — Да, — говорят они, — вы просто звери! Как вы могли такое подумать? Вы просто бездушные, попирающие права человека, бессердечные варвары, и за это мы сейчас вас тоже разбомбим, для того чтобы избавить мир от таких чудовищ».
Это такая безупречная американская логика, которая не укладывается в неамериканское сознание, а укладывается лишь в чёткие стратегически выверенные рамки достижения своих глобальных геополитических целей. Тогда всё сходится: можно пожертвовать чем угодно, целыми народами, государствами, своими гражданами, чужими гражданами в любом количестве и в любой точке мира, и это будет оправдано целью — американским глобальным могуществом, а сверху небрежно прикрыто «правами человека» и «демократией».
Всё, что мы наблюдаем сейчас на Ближнем Востоке, происходит в интересах США, опирающихся на теорию управляемого хаоса, пользующихся американским же инструментарием, коим являются исламистские сети «Аль-Каиды», при поддержке вооружённых американцами дружественных «повстанцев», убивающих при этом по ходу дела женщин и детей. Ну а если пострадает американский солдат или даже какой-нибудь американский посол, случайно, например, в Ливии, — ничего страшного, все они аккуратно заносятся в колонку текущих потерь, а у американских военных появляется дополнительный повод стереть с лица земли ещё пару городов, населённых «недемократичными» жителями.
Но тем не менее конечная цель — дестабилизация этого пространства, его перемешивание и подготовка для привнесения туда американских мировоззренческих ценностей — достигается, по крайней мере, всё движется к этому. Рано или поздно турбулентность этих процессов успокоится, стабилизируется, подмерзнет, и после этого уже можно будет спокойно начать устанавливать там столпы полной американской демократии. Демократии — как мы это уже поняли — без границ.
Прямая экспансия американских ценностей и реализация американских политических интересов в России была замедлена в момент прихода Путина к власти в конце 1999 года. В начале 2000 года процесс десуверенизации был заморожен, Россия была остановлена на краю пропасти. Дальше начался процесс, медленный и мучительный, но тем не менее восстановления суверенитета и субъектности — с кучей ошибок, просчётов, невообразимо долго. Совершенно невыносимо то, что всё так медленно происходит, но это обратный процесс. Остановившись на краю пропасти, мы начали медленно отползать. Надо бы отпрыгнуть, броситься назад, но мы нерешительно, робко, полушажками отходим, периодически останавливаясь, вдруг пройдя ещё немного вперед, поглядев опять в эту пропасть, мы опять медленно-медленно отползаем назад. И все же сегодня прямое идеологическое и даже политическое воздействие на Россию в целях десуверенизации осуществить всё сложнее.
В этой связи начинается активное возобновление планомерной работы по воздействию на внешних подступах, в частности, по довершению стратегии «Анаконда» — окружение Евразийского континента, локализация России на севере Евразии, её блокирование с постепенным удушением, попытка загнать Россию в самый холод и там заблокировать, желательно где-то в районе Заполярного круга. Для того чтобы это реализовывалось, нужно снять любую возможность для реванша, для евразийской экспансии, а для этого нужно устранить предпосылки, физически устранить государства, с которыми Россия могла бы заключить стратегические отношения. То есть таких государств, как Ливия, Ирак, Сирия, Иран, быть не должно, потому что это потенциальные или реальные стратегические союзники России — заделы для геополитического реванша. С помощью таких государств Россия может двинуться в контрнаступление, начать возвращать свои позиции в южных регионах Евразии.
Ближний Восток до «арабской весны» — это скорее площадка для реализации интересов России, а не для реализации американских интересов, а этого быть не должно. Таких субъектов, которые могли бы сблизиться с Россией, просто не должно существовать физически. Никакого Ирака с Хусейном, никакой Ливии с Каддафи, имеющей историю взаимоотношений с Россией в несколько десятилетий, никакой Сирии с российской военной базой, никаких других традиционалистских арабских государств, тем более шиитского Ирана. Но в конечном итоге целью является изоляция России, устранение геополитических субъектов, способствующих её выходу за рамки того геополитического гетто, в которое американцы поместили Россию в её нынешнем виде. Всё «опасное», потенциально пророссийское пространство должно быть перепахано, перекультивировано, выровнено и готово для новых посевов уже совершенно иных ценностей. Ни наших, ни евразийских, ни даже собственных, ни арабских, ни традиционных, а таких вот новых посевов американского идеологического попкорна, которые будут всходить прямо в стаканах на арабском поле экспериментов. Режимы, способные заключить стратегический союз с Россией, приговорены самой логикой американской истории.