Нет… Не такая он весомая и значимая персона, чтобы на него покушались. Богатый человек – да… Очень богатый человек. Разве за это убивают?
Что-то здесь не так.
Но что не так, Джошуа понять не мог.
* * *
Он пообедал в ресторане рядом с отелем. Хороший ресторан, даже несколько экзотичный, потому что стены его сложены из цельных еловых бревен, и в зале стоит устойчивый аромат смолы и хвои. В Америке такие здания можно только на Аляске найти. И кормили здесь отлично, но аппетита у Джошуа не было. Какой уж аппетит, когда голова занята такими мыслями.
– Вам не нравится у нас, месье? – В глазах единственного по случаю малого числа посетителей официанта обида такая, словно он хозяин заведения.
– Нет, просто у меня болит голова. Я прилетел из Америки и еще не акклиматизировался.
После обеда он некоторое время провалялся в кресле на балконе своего номера. Хорошее кресло, можно спинку откидывать под каким угодно углом. Хочешь, спи в нем, хочешь, читай газеты. Он опять взял газеты, снова перелистал страницы, но ничего интересного найти не сумел. Интересным для него могло бы быть только то, что касается его непосредственно.
С балкона видно было двери станции дельтапланеризма. Пока никто к этим дверям даже не приближался.
Такая ситуация начала надоедать. Джошуа достал сотовый телефон, включил его и позвонил Хиггану.
– Это ты? – удивился Хигган. – Ты жив?
– А почему я не могу быть живым? – удивился Джошуа не меньше университетского товарища.
– Но твой поезд…
– Я слышал уже. Но мне надоело трястись в поезде, я вышел в Ле-Крезо и пересел на такси…
– Тебе удивительно везет. – Голос Джо теперь не показывал буйной радости. Может быть, недоумение, недоверие, непонимание, растерянность. – А зачем ты вышел?
– Мне так захотелось.
– Я, кажется, понял. Ты и есть тот пассажир с саквояжем, про которого рассказывал проводник!
– Тот тощий, с синей кожей?
– Я не знаю, какой. Но тебя теперь разыскивает полиция. Ты – подозреваемый! Понимаешь?
– Пусть разыскивают. – От сообщения Джошуа начал веселеть. – Мне-то до этого какое дело. Ты приехать сюда не собираешься?
– Завтра полет с Монблана. Я хотел бы съездить в Шамони, [25] но к полету не успею. У нас тут весь Париж шумит. Паника не меньше, чем была в Нью-Йорке 11 сентября. Требуют отставки министра внутренних дел. Подняли голову фашисты и устраивают откровенные акции. Громят всех выходцев из арабских стран. Бойкотируют привезенные оттуда товары. И все прочее сопутствующее.
– Мне это не интересно.
– Я бы на твоем месте сам обратился в полицию.
– Мне это не интересно еще больше. И ты никогда не будешь на моем месте…
Джошуа стало в самом деле не интересно разговаривать дальше, и он отключил трубку, чтобы Джо не смог ему дозвониться.
Итак, веселье началось…
Это даже интересно, что его разыскивает полиция. Быть подозреваемым, зная, что за тобой нет вины, конечно, не так интересно, как в случае, если бы он вину знал. Как в тот раз, с браслетом… Но с браслетом дело, похоже, уже кончилось, так и не успев доставить хотя бы несколько приятных, волнующих мгновений. А здесь только начинается. И хорошо бы подозрения усилить…
Интересно, что сделает Хигган? Сообщит в полицию о местонахождении Гольдрайха? Кажется, он и сам никогда не отличался особой законопослушностью, особенно в студенческие годы. И не слышно было, что любил докладывать на товарищей… Нет, едва ли… Он для такого шага непригоден, потому что всегда старается быть и слыть порядочным. А хорошо было бы, если бы сообщил. Тогда Джошуа будут искать… И… найдут… Он же даже не прячется.
Значит… Значит, надо спрятаться!
Тогда дело пойдет значительно веселее. Никто не ищет человека, который не прячется. А если человек прячется, значит, у него есть для этого причина. Значит, он вину свою ощущает. Действительную вину. Милая игра! Пусть полиция порезвится, поищет его. Но он будет действовать умно. Совершенно ни к чему давать повод к обвинениям действительным. Просто он будет вести себя так, как находит нужным. А он не находит нужным сидеть на одном месте. Разве можно человека обвинить в этом?
Приняв решение, довольный собой, Джошуа поднялся с кресла. Взгляд его опять упал на дверь станции дельтапланеризма. Дверь оказалась распахнутой. За своими раздумьями он и не заметил, как кто-то пришел туда.
Значит, пора идти.
Но тут в голову еще одна мысль пришла. Если Хигган не передаст информацию в полицию по личной инициативе, надо его попросить об этом самому. Джошуа включил трубку и снова набрал номер университетского товарища.
– Алло! Джо! Здесь очень неустойчивая связь… Горы экранируют… Разговор прервался…
– Я тебе сказал – тебя ищет полиция! – Должно быть, Хигган решил, что его плохо слышно, и начал кричать. Джошуа даже поморщился от этого крика и слегка отодвинул трубку от уха.
– Сообщи им, что я жив и здоров и обитаю где-то в Альпах. Пусть не волнуются. Ну, пока! Работай!
Джошуа убрал трубку в специальный кармашек пиджака и вышел. Ветер на улице стал значительно свежее и устойчивее. Уже не порывами налетал, а поддувал основательно и холодил тело. Солнце совсем приготовилось скрыться за тучами, ползущими с юго-запада, от моря. Неужели и на море погода не ладится? В Монте-Карло, наверное, сейчас игорный сезон. Ему-то непогода не помеха.
Он подумал так и вдруг понял, что его совсем не волнуют мысли об игорных домах Монте-Карло. Словно он постоянно ездил туда и постоянно помногу выигрывал. Так постоянно и так помногу, что это стало скучным. До безобразия скучным.
Тропа привела его к распахнутой двери. Какой-то человек, примерно одного с Джошуа возраста, стоял на пороге и с полузакрытыми глазами подставлял лицо ветру, словно вслушивался и внюхивался в него. Было в этой позе что-то настолько мистическое, что сразу охладило пыл Джошуа. К мистике он испытывал недоверие и не понимал людей, имеющих к ней склонность, если не видел, что они играют, зарабатывая этим себе на хлеб насущный.
Человек приподнял веки и посмотрел на гостя с откровенным вопросом.
– Добрый день, месье, – поприветствовал его Джошуа.
– Здравствуйте. Вы ко мне?
– Я не знаю, к кому мне обратиться. Я хотел бы полетать на дельтаплане.
Человек добродушно улыбнулся, осмотрел гостя сверху вниз и обратно, словно оценил стоимость костюма, и только после этого спросил:
– Я так понимаю, что вы приехали из Америки специально для того, чтобы полетать в Альпах.