…А если говорить о простых смертных, — каким образом использовать новые формы коммуникации, чтобы вырваться вперед и победить в состязании?
Разумеется, к власти ведет много разных дорог, и история знает примеры ничуть не менее захватывающие, нежели те, что приведены в этой книге. Но ведь здесь речь идет о стратегиях, использованных восемью из наших последних двенадцати президентов. Их стоит исследовать — не просто в познавательных целях, но и для того, чтобы извлечь уроки.
Столь же очевидно, что существуют приемы, куда более грязные, нежели те, что применяет большинство нынешних политиков. Можно, например, выиграть выборы, убив соперника с помощью денег. Или раскопав какую-нибудь скандальную историю, которая поставит крест на его карьере. Или рекрутировав в свою команду некую знаменитость.
Но вообще-то наша недавняя история показывает, что деньги и скандалы настоящих политических выгод не приносят. Разве Боб Доул побил Клинтона, хотя и потратил на кампанию вдвое больше денег? Разве скандал погубил Клинтона?
Я пишу эту книгу в надежде на то, что тем, кто ее прочитает, она окажется полезной — и поскольку наш народ вступил сейчас в историческую борьбу с глобальным терроризмом, мне показалось не лишним добавить раздел, в котором я рассматриваю деятельность трех лидеров, столкнувшихся с необходимостью объединения нации в годы кризиса, — в этом свете лучше видны вызовы, на которые ныне вынужден искать ответ Джордж Буш. Мудрая политика Рузвельта и Черчилля в начале Второй мировой войны пробудила лучшие силы американского и английского народов; печальная неспособность — или нежелание — Линдона Джонсона объяснить американскому народу, почему мы оказались во Вьетнаме, привела нас к позорному поражению в войне и положила конец его президентству. Я пишу эти строки, когда война против мирового терроризма продолжается уже несколько месяцев; деятельность Буша я оцениваю на историческом фоне, отмечая как его достижения, так и возможные ловушки, которых стоило бы избежать по мере расширения боевых действий.
Мой интерес к истории объясняется верой в то, что, исследуя коридоры власти, наблюдая, как наши политические лидеры прокладывают себе путь наверх, мы становимся настоящими гражданами и более разборчивыми избирателями. Ибо, лишь делая игры наших крупных (а порой и заблуждающихся) политиков доступными рассмотрению и анализу, мы получаем возможность глубоко осознать характер совместной человеческой работы, направленной на благо всех и каждого.
Для иных лидеров политика — это не движение, но состояние. Поглощенные своими идеями более, нежели политической игрой, они застывают на месте и ждут, когда пробьет час этих идей, — ничуть не сомневаясь, что когда-нибудь этот момент наступит. Если сегодня для них не время, что ж, так тому и быть. Они готовы терпеливо ждать, пока не почувствуют, что общественное мнение начинает сближаться с их видением мира. Позиция, не востребованная сегодня, завтра логикой самого развития сделается неизбежной. Задача, с точки зрения таких политиков, состоит в том, чтобы эту позицию монополизировать и закрепить, когда пробьет их час, взять власть без всякой конкуренции, доказав тем самым, что они были правы с самого начала.
Такие политические лидеры, совсем как ленинисты, убеждены в том, что за ними будущее и историческая правда на их стороне. Подчеркивая отличие приверженцев подобной философии от соглашателей, которых в общественной жизни куда больше, Ральф Уолдо Эмерсон писал: «Они не понимают еще, как не понимают преисполненные надежды и готовящиеся к штурму вершин тысячи молодых людей, что если человек-одиночка будет твердо полагаться на свой инстинкт и не сдвинется с этой позиции ни на шаг, то к его ногам упадет весь гигантский мир».
Человек, безусловно готовый «твердо положиться на свой инстинкт и не сдвигаться с этой позиции ни на шаг», надеется, что сама история поведет его сквозь череду поражений к окончательной победе. Джон Стюарт Милль писал, что для таких людей «гонения — эта та жертва, которую следует принести на алтарь истины». Их выдержка перед лицом врага коренится в убежденности в собственной правоте. «Подлинное преимущество истины состоит в том, что если та или иная позиция ей соответствует, то от нее можно избавиться один раз, два раза, множество раз, но с ходом времени будут появляться люди, открывающие эту истину вновь и вновь, и однажды очередное такое возрождение случится в пору, когда благодаря счастливому стечению обстоятельств она уйдет от гонений и укрепится настолько, что окажется способной противостоять любым дальнейшим покушениям».
Однако история бывает ветреной возлюбленной. На политических кладбищах покоится немало мужчин и женщин, которые твердо полагались на свой «инстинкт», меж тем как жизнь проносилась мимо, даже не оглядываясь, чтобы помахать им на прощание.
Что отличает людей принципа, способных добиваться успеха, от тех, кто потерпел поражение? Почему одна и та же позиция кому-то приносит удачу, а кого-то отбрасывает на обочину? Почему одни кажутся провидцами, а другие глупцами? Что отличает догматиков и упрямцев, которые «отказываются принять это», от людей проницательных, от тех, кто «опережает свое время»? Такой вопрос встает применительно к любой сфере деятельности: где кончается провидение и начинается фанатизм?
Несомненно, проницательность лидера — фактор важнейший. Те, кто фатально лишен ее, обречены постоянно пребывать на политическом вокзале в ожидании поезда, который никогда не придет. Однако же и четкое понимание хода развития истории — или рынка — еще не гарантирует успеха. Многие из тех, кто терпеливо ожидал своей очереди, ушли в небытие, и все ради того, чтобы потомки, признав их правоту, воздали им посмертные почести.
Естественно, причин успехов и поражений существует множество. Но остается один фактор, который, не исключено, как раз и разводит победителей и неудачников… Тем, кто начинает на пустом месте, дожидается своего часа и обнаруживает, что «мир упал к их ногам», как правило, удается вплести свои идеи в более сложный и значительный узор, который чаще всего отражает высшие потребности и зов народа. Ну а те, кто терпит неудачу, остаются пленниками языка идеологии, который им никак не удается перевести на язык патриотизма.
Этот раздел посвящен четырем государственным деятелям, которые, твердо опираясь на свои принципы, достигли успеха. Это Рональд Рейган, Уинстон Черчилль, Шарль де Голль и Авраам Линкольн. Каждый из них начинал с неудач и поражений, удалялся в политическое небытие, а затем возвращался на командную позицию. Все четверо дорожили принципами и в борьбе за власть не шли на компромисс. Но все они, каждый на свой лад, совершая финальный рывок наверх, сумели перейти от идеологии к патриотизму.
Многим казалось, что печальный пример Барри Голдуо-тера, потерпевшего в 1964 году сокрушительное поражение, должен был бы подсказать Рейгану обреченность политики крайнего консерватизма. Но Рейган не внял уроку. С бульдожьим упорством, не отступая ни на шаг в сторону, он следовал этой жесткой линии оба свои срока на посту губернатора Калифорнии и в ходе кампании 1976 года за выдвижение на пост президента от республиканской партии — кампании, которую он проиграл. Когда через четыре года Рейган вернулся на политическую сцену и выиграл президентские выборы 1980 года, в его собственных взглядах мало что изменилось — но страна меж тем, при Джимми Картере, успела тяжело занемочь. Америку начал охватывать страх, что она, по выражению Льва Троцкого, окажется на «свалке истории». И Рейган победил за счет того, что умело приспособил свою идеологию правого толка к глубинному, не иссякающему чувству американского патриотизма, а также благодаря заразительной вере в будущее.