Но, встретившись в ходе дебатов накануне первичных выборов с оппозицией в кругу республиканцев, он нажал на другие клавиши — заговорил о своем амбициозном налоговом проекте, завоевывая таким образом симпатии правых. Однако уже в Нью-Хэмпшире Буша опередил сенатор от Аризоны Джон Маккейн, и будущее техасца повисло на волоске.
В чем он промахнулся? Начать с того, что он, не исключено, слишком сильно качнулся вправо. По традиции на «праймериз» республиканцев в Нью-Хэмпшире, помимо них самих, голосуют еще и независимые. И когда дым рассеялся, стало очевидно, что, безоговорочно победив по своему списку, Буш сокрушительно проиграл среди независимых.
Это был поучительный урок, но практически многого из него не извлечешь. Буш понимал, что сейчас не время сдвигаться к центру в борьбе за независимых, надо в преддверии очередных «праймериз» в Южной Каролине еще ненадолго задержаться на правом фланге, консолидируя вокруг себя правоверных.
В этой цитадели консерватизма, куда Маккейну, кандидату даже более чем умеренному, и соваться не следовало, Буш решительно нажал на самые чувствительные для правых точки, атакуя Маккейна за его слишком мягкую позицию в вопросе об абортах. Вообще-то сенатор выступал решительно против, но его коньком была финансовая реформа, в рамках которой он предлагал лимитировать взносы наличными. Люди Буша находчиво воспользовались этим, заявив, что таким образом Маккейн ослабляет позиции организаций, борющихся за сохранение человеческой жизни, и дает огромное преимущество левым. Помимо того, Буш и собственную, соверщенно неколебимую позицию по абортам отказался смягчить хоть на йоту. Такая тактика себя оправдала. В Южной Каролине Буш получил 53 процента голосов против 42 у Маккейна. Правда, эта победа была связана с риском на будущее. Не оттолкнул ли он избирателей, которых привлек с самого начала в качестве умеренного?
Вот тут пришла пора воспользоваться гирей в левой руке и восстановить равновесие. Одержав победу над Маккейном, Буш в процессе подготовки к общенациональному съезду стремительно вернулся к вопросам образования и бедности. Демонстрируя публике в качестве своих ближайших соратников Колина Пауэлла и Кондолизу Райс, нажимая на проблемы образования, а также много говоря в своей растиражированной на всю страну съездовской речи о сострадании и равных возможностях для всех, Буш как раз и обращался к тем, кому казалось, что он отошел от центристских позиций.
Вступив на последнем этапе в борьбу с Алом Гором, Буш, как могло порой показаться, играл в усложненную версию игры «схвати осла за хвост»: пристраиваясь к шагу этой животины — давнего символа демократической партии, он эхом откликался на речи оппонента.
На съезде демократической партии Гор представил свою программу с полной определенностью и во всех деталях. Выдержанное в стиле скорее обращения к нации, нежели речи перед товарищами по партии, выступление Гора точно очерчивало путь, по которому он, развивая эффективную программу Клинтона — Гора, поведет страну в новый век. Опросы общественного мнения показали, что после этой речи Гор не только ликвидировал предсъездовское семнадцатипроцентное отставание от соперника, но и немного опередил его.
Но затем начало происходить нечто странное. Что бы Гор ни сказал, Буш его так или иначе дублировал. Гор высказывается в поддержку права пациента, которому отказано в адекватном лечении по программе, обращаться в суд и требовать компенсации. Буш повторяет это предложение, разбавляя его республиканской риторикой. Гор поддерживает новые льготы для престарелых в рамках государственной программы оказания медицинской помощи, затыкая тем самым дыру в семейном бюджете, особенно ощутимую для бедных и больных стариков. Буш, по сути, предлагает то же самое, только в республиканской огласовке. Гор предлагает реформу образования. Буш тут как тут со своей версией той же реформы.
Явно выказывая признаки нервозности, Гор вступает с Бушем в телеборьбу не на жизнь, а на смерть. Раздраженный и подавленный попытками соперника присвоить себе программу демократов, Гор пытается дистанцироваться от него по каждому пункту. В результате — масса деталей, которые только навевают на избирателя тоску. Чем незначительнее различия, тем настойчивее пытается их подчеркнуть Гор. В конце концов он преуспел — но не в стремлении представить Буша правым, а в создании собственного образа — образа человека задиристого, неприятного в обращении и даже хамоватого.
Ко дню выборов Буш — вчерашний правый — выправил крен и укрепился в центре.
Несомненно, он выиграл президентскую гонку благодаря триангуляции — корректировке партийной программы, привлечению на свою сторону независимых и перемещению некоторых исконно демократических тем в зону влияния республиканцев. Но для того чтобы выиграть выборы благодаря партийным реформам, Бушу пришлось сначала добиваться номинации, демонстрируя верность программным основам той же самой партии.
Построив в ходе первичных выборов партийный фундамент, затем, после съезда, сдвинувшись к центру, Буш сумел обеспечить себе поддержку на родной территории, перед тем как начать борьбу за голоса на чужой. Программа сокращения налогов, позиция в вопросе об абортах, призыв увеличить расходы на оборону, мощная поддержка со стороны партийных боссов, обращение к пунктам программы правых для решения проблем левых — все это вместе взятое позволило Бушу обратиться к своему лагерю с таким примерно посланием: «А сейчас я уезжаю в командировку. Мне ведь надо не только дома добиваться успеха — во всем мире. Но не успеете вы и глазом моргнуть, как я вернусь, и не с пустыми руками».
Сознательное балансирование в таком роде жизненно необходимо для всякого, кто хочет расширить масштабы своей партии, бизнеса, общественного объединения за счет использования иной философской базы. Верность традиции следует сочетать с готовностью к обновлению, чередуя одно с другим таким образом, чтобы удержаться на туго натянутой струне.
Если Бушу удалось выработать схему, позволившую ему удержать контроль над партией в ходе реформ, то встает вопрос, не воспользовался ли он уроками своего ближайшего предшественника. Ведь именно Билл Клинтон ввел в практику то, что столь превосходно реализовал Джордж Буш.
Движение к центру — не такая простая задача, как может показаться. Любому политику, кто за нее берется, будь он из правого либо из левого лагеря, приходится, отходя от ортодоксальных позиций и принимая на вооружение новые, преодолевать силы притяжения партийной традиции. И если он хочет сохранить независимость и выработать третий путь, ему ничего не остается, как преодолевать эту гравитацию с помощью неколебимых центростремительных сил.
Отойти от традиционной партийной идеологии — все равно что разбить бутылку. Подобно тому как алкоголик всю жизнь разрывается между жаждой выпить и пониманием того, что следует воздержаться, политик, стремящийся занять новые позиции, вынужден противопоставлять силам притяжения и партийной дисциплине решимость пионера — искателя новых путей.
В течение восьми лет Билл Клинтон боролся с либеральным крылом своей партии. В ходе президентской кампании он заигрывал с центром, дабы завоевать голоса независимых. Добившись успеха, он под давлением либерального демократического большинства в обеих палатах конгресса двинулся влево. После того как конгресс в 1994 году перешел под контроль к республиканцам, Клинтон вернулся в центр, что было необходимо и для нормальной работы в изменившемся политическом климате, и ввиду новых президентских выборов. И в общем такая стратегия сработала, хотя под конец ему пришлось вновь сместиться влево, куда его вытолкнули сенатские демократы, позволившие ему удержаться на плаву после скандала с Моникой Левински.