Сотрудников зарубежных компаний возьмут в заложники, требуя выкупа. Не обращать внимания на это могут разве что китайцы. У которых в Африке на тяжёлых работах трудятся китайские заключённые, которых им не жалко. А охраняют их китайские военные, которые, как-никак, давали родине присягу. И так далее и тому подобное.
А не ходи ты в наш садик, крошечка-Хаврошечка. Не рви наш аленький цветочек. Геть с ридной афрыканщины, злочинная капиталистична влада! И соцыалистична тоже геть! Не сори нам своими заводами. Не гадь электростанциями. И лекций своих занудных не читай.
Автору в своё время в связи с проблемами Ближнего и Среднего Востока приходилось много обсуждать вопросы соотношения племенного с государственным. И это насмерть вбило ему в голову представление о том, что игнорировать этот фактор нельзя. С большой буквы «Нэ». Если, конечно, хотеть сделать дело. А не похоронить его.
Как это, впрочем, и произошло в Афганистане и Ираке, Йемене и Ливии, не говоря уже о Сирии и тем более Палестине. В 2000-е и 2010-е годы. Под аккомпанемент бессмысленных заклинаний о демократии и независимости. И за большие, а также очень большие деньги.
Отметим справедливости ради, что советская политологическая школа, не говоря уже об идеологии, грешила тем же глубочайшим маразмом, что и политология западная. Основой была та же самая политкорректность, только рассматриваемая под другим углом. То есть племена в марксистско-ленинском понимании исторического процесса соответствовали конкретной фазе развития человечества.
В последующих фазах этого развития существовать они не должны были. И не существовали. Поскольку, как хорошо известно, если практика не соответствует теории, тем хуже для практики. Поэтому все страны Африки, Азии и Ближнего Востока, которые в погоне за дармовым оружием и советскими кредитами объявляли себя странами социалистической ориентации, племён не должны были иметь по определению.
В крайнем случае они могли иметь народы. И вопрос о том, в какой форме эти самые народы — то ли триста, то ли пятьсот — в Африке существуют, а существовали они там именно в виде родов и племён, был идеологически невыдержан. Диссертацию по этой теме защитить было невозможно. В отличие от кандидатских и докторских баллад об их, народов, соцориентации и пламенной борьбе с капитализмом.
Впрочем, были и совсем запретные, исходя из приоритетов внешней политики, темы. К примеру, арабизм в Северной Африке означал угнетение и притеснение берберов. Но Алжир, в пределах которого берберов, в частности туарегов, давили самым жестоким образом, был военно-политическим союзником и крупным экономическим партнёром СССР. Притом что берберы пользовались поддержкой Франции. То есть автоматически для советской науки не существовали.
Это же касалось племён Судана, Сомали, Ливии, Анголы, Мозамбика, Эфиопии, Конго и всех прочих стран, которые в какой-то период их истории брали курс на сотрудничество с СССР. Поскольку племенная мешанина настолько не соответствовала марксистской теории, что проще было игнорировать её. Чем пытаться ответить на вопрос, какой социализм, да если хорошо подумать, то и какой капитализм может возникнуть в этом скопище людей. Назвать которых дикарями, исходя из политеса и потребности в военных базах, было никак нельзя. А не назвать язык не поворачивался.
Благо далеко не все из них представали перед объективами в первозданном виде, часто нагишом, с татуировками, раскраской, копьями и неизменным автоматом Калашникова. Руководители носили яркие национальные одежды или хорошо сшитые костюмы с галстуками. Смотрелись презентабельно и колоритно.
Они символизировали собой, своими резиденциями, личными самолётами и лимузинами свободу, демократию, прогресс и вообще всё то, что им было положено символизировать для закрепления их стран в ООН. Где, освоившись, они или их представители и представители их наследников или сменивших их «сильных парней» сидят и поныне.
Причём их можно называть премьер-министрами и президентами, министрами финансов или обороны сто тысяч раз. Но в правительствах стран, где они занимают те или иные посты, они их занимают только потому, что представляют то или иное племя. Этническую группу. Род. И на худой конец того или иного феодала, контролирующего большую или меньшую часть страны. Хотя и здесь есть исключения из правил.
Люди, о которых идёт речь, могут представлять собой попросту типичных «правящих бандитов», не претендуя на роль вождей народа. То есть иметь за спиной достаточно штыков. Или стволов. Что, впрочем, в Африке в конечном счёте всё равно означает, что их поддерживает то или иное племя. Или часть какого-то племени, именующая себя «армией», «фронтом» или «движением».
Сомневающиеся могут попробовать найти кого-нибудь более соответствующего западным представлениям о демократии в Заире, Сомали или Судане. Мир их заблудшим душам. Шансы на благополучное возвращение из путешествия такого рода минимальны.
Поскольку мир племён живёт по принципам, которые исчерпывающе изложены в старинной сомалийской поговорке: «Я и моя страна против всего мира. Я и моё племя против моей страны. Я и мой клан против моего племени. Я и моя семья против моего клана. Я и мой брат против моей семьи. Я против моего брата».
Эти ребята на самом деле так живут. И не стесняются об этом говорить по той простой причине, что не считают такой образ жизни ненормальным. Напротив, именно он для них — единственно нормальный. В отличие от того бреда, которым их потчует мир белых людей.
Миротворцы и миссионеры. Дипломаты и журналисты. Чиновники международных организаций и фондов. И вообще все те, кто достаёт их, учит их, помогает им. Не в том, что им на самом деле надо, а в том, в чём они должны нуждаться по мнению назойливых самодовольных благотворителей. Которых можно только презирать. И ненавидеть.
Что по большей части и отражает отношение к программам зарубежной помощи всех тех, кому они призваны помочь. Презрение и ненависть могут быть разными. И выражаются по-разному. Например, с улыбкой и словами благодарности. С претензиями на участие в планировании.
Или с единственной задачей урвать свой кусок. А также со страстотерпением и мукой в душе. У тех, кто понимает, что, успокоив совесть никому не нужными подачками, дамы и господа уедут. И забудут всё, что было в Африке, как страшный сон, а они в этой Африке останутся.
Принципы демократии, равные права для всех, гуманитарные ценности, баланс интересов и прочие милые, благородные и высокоморальные сказки из жизни белых людей там не работают. И не будут работать в мире, где самое главное — из какого ты племени, рода и клана.
Миссерия и фур, загава и динка-нгок, луо и самбуру, масаи и нубийцы, дир и дарод, рахайнвейн и исаак, каддафа и варфалла живут так тысячи лет. Со своей иерархией. Кто главный, кто на вторых ролях или совсем уж пария. Всё расписано. Жёстко выстроено. И не терпит никаких попыток изменить статус. Личный или своей группы — всё равно.
Так и живут эти люди. Обращённые кем-то когда-то в ислам или христианство, мало похожие на привычные ислам и христианство. Или сохранившие веру в духов предков, зверей-покровителей, священные деревья и водопады. Поскольку больше всего верующих в традиционные религии живёт именно в Африке.