Также были расстреляны начштаба ПрибОВО и командующие ВВС всех приграничных округов, кроме Одесского. Но когда Павлова арестовали, то первым делом он заявил, что показания будет давать только в присутствии наркома обороны и начальника Генштаба!
Некоторые исследователи, понимая, что не мог Павлов по личной инициативе разоружать первую линию обороны перед 22 июня, пришли к «выводу», что делал он это по указке. Берии, который якобы приехал к нему в Минск в эти дни и дал такую команду, дабы они не начали пальбу раньше времени, понимая, что из-за этого СССР может быть представлен как агрессор. Берии такую задачу поставить мог только один человек — Сталин.
На первый взгляд, это полная дурь — не мог Сталин через Берию такие задачи ставить целому округу, потому что просчитать последствия такой подставы весьма несложно. Ведь если вы готовите, как рассуждает автор подобной идеи, ответный удар «на Люблин» из КОВО, то разоруженный и приведенный в небоеготовое состояние соседний округ, по которому наносится основной удар, будет проломлен (а автор идеи уверен, что это знали даже командиры среднего звена в ЗапОВО и именно они якобы и могли «от отчаяния» начать пальбу «обреченных» раньше времени). Разгром же ЗапОВО (что повлечет за собой прорыв немцев вплоть до Минска) вынудит Москву же перебрасывать в помощь Минску дивизии, приготовленные для нашего «победного удара» в Польшу, во фланг напавшему врагу.
В реальности это и произошло — дивизии, приготовленные в КОВО из армий внутренних округов, пришлось в первые же дни войны перебрасывать в помощь Минску. И намеченный удар «на Люблин» был сорван.
При всей кажущейся глупости этой версии о сдаче Бреста или Белостока Павловым под нажимом Кремля в лице Берии есть одно рациональное зерно. Скорее всего Павлов получал подобные советы и получал он их скорее всего от. Тимошенко. Ведь мало того, что Павлов на первом же допросе фактически потребовал себе на очную ставку наркома обороны, так еще и в ходе следствия постоянно пытался перевести стрелки на Москву, ищите там советчиков.
«.Происшедшее на Западном фронте заставляет меня быть убежденным в большом предательстве на Брестском направлении. Мне неизвестен этот предатель, но противник рассчитал удар совершенно точно по тому месту, где не было бетонных точек и где наиболее слабо былаприкрытарекаБуг…» (Протокол допроса Д.Г. Павлова. 9 июля 1941 г.)
По некоторым данным, Павлов имел разговор с Тимошенко вечером 21 июня чуть ли не из театральной ложи: он вечером был на спектакле в театре и разговаривал с Тимошенко по телефону, доставленному в театр специально для этого. Интересно поведение наркома Тимошенко. Павлов явно подставляет наркома уже на первом допросе от 7 июля, дает намек, что в поведении наркома видно нечто странное: Тимошенко, даже «в час ночи» не сообщает по спецсвязи командующему округом важнейшую информацию о том, что в округа уже пошла та самая «Директива № 1»! Которая сообщает командованию западных округов дату вероятного нападения, 22–23 июня, и которая дает команду «быть в полной боевой готовности» встретить нападение немцев и приказывает приводить все войска, ВВС и ПВО округов в полную б.г.!
Тимошенко предлагает всего лишь утром собрать штаб округа, «на всякий случай», «может, что-нибудь случится неприятное».
На суде 22 июля 1941 года Павлов сказал следующее:
«Я признаю себя виновным в том, что директиву Генерального штаба РККА я понял по-своему и не ввел ее в действие заранее, то есть до наступления противника. Я знал, что противник вот-вот выступит, но из Москвы меня уверили, что все в порядке, и мне было приказано быть спокойным и не паниковать. Фамилию, кто мне это говорил, назвать не могу».
Павлов говорит о «Директиве № 1», о приведении в полную боевую готовность войск округа в ночь на 22 июня. Павлов признает, что «Директиву № 1» он точно получил (около часа ночи), только неясно, как командующий округом «понял по-своему» данную «директиву Генерального штаба РККА»? Павлов признает, что до нападения немцев не ввел ее в действие — не дал в войска «сигнал боевой тревоги». И приказ по ЗапОВО по «Директиве № 1» подписан им был только в 2.30. Однако его армии, кроме 4-й Коробкова, все же в 2 часа ночи поднимались по тревоге. Также Павлов в 1.30 спрашивает у командующего ВВС округа Копца о состоянии ВВВ, и тот врет ему, утверждая, что ВВС приведены в боевую готовность и рассредоточены по полевым аэродромам согласно предвоенным директивам наркома.
Но чью фамилию не может назвать Павлов? Согласно прижившимся байкам Сталин запрещал Павловым повышать боевую готовность вверенных им частей! Однако еще в первом протоколе допроса от 7 июля Павлов прямо называл фамилию главного успокаивающего — маршала Тимошенко. Нарком обороны СССР, только что подписавший «Директиву № 1 от 21.06.41 г.», в которой командованию западных округов сообщается дата вероятного нападения Германии, звонил Павлову в час ночи 22 июня и предлагал: «Вы будьте поспокойнее и не паникуйте, штаб же соберите на всякий случай сегодня утром, может, что-нибудь и случится неприятное, но смотрите, ни на какую провокацию не идите. Если будут отдельные провокации — позвоните. На этом разговор закончился…»
Это говорит нарком, дававший 10–18 июня приказы о приведении войск западных округов в повышенную боевую готовность! Тимошенко этой же ночью, получив от Сталина точную дату нападения, дает разрешение наркому ВМФ Кузнецову на приведение флота в полную боевую готовность, на его уточняющие вопросы подтверждает, что это война и огонь по напавшему врагу вести можно, а Павлову предлагает не волноваться и собраться в штабе округа утром?! Может, нарком и до этого давал такие же успокаивающее советы Павлову?!
Самое забавное в истории с «учениями» (выводом войск по 1111), начатыми 11–15 июня в западных округах, это то, что первым о них упоминает сам маршал Жуков в своих бессмертных и много раз переиздаваемых после его смерти «Воспоминаниях и размышлениях». Там маршал пытается всех уверить 40 лет, что только в ночь на 22 июня в части западных округов пошли распоряжения о приведении этих частей в боевую готовность.
В своих «мемуарах» Г.К. Жуков пишет: «Нарком обороны С.К. Тимошенко рекомендовал командующим войсками округов проводить тактические учения соединений в сторону государственной границы, с тем чтобы подтянуть войска поближе к районам развертывания по планам прикрытия (в районы развертывания и обороны на случай нападения Германии — К.0.). Эта рекомендация наркома обороны проводилась в жизнь округами, однако с одной существенной оговоркой: в движении (к границе, на рубежи обороны) не принимала участие значительная часть артиллерии. Дело в том, что дивизионная, корпусная и зенитная артиллерия в начале 1941 года еще не проходила полигонных боевых стрельб и не была подготовлена для решения боевых задач. Поэтому командующие округами приняли решение направить часть артиллерии на полигоны для отстрела…» (с. 242, М., 1969 г.)