Чуть дальше будет рассмотрено едва ли не по часам то, что происходило 21 июня — как повышали боевую готовность, каким образом должны были в ночь на 22 июня поднимать войска для отражения агрессии. Если коротко — на суше это должно было произойти так же, как и на флоте. Но этого не произошло.
Воспоминания замполита танкового батальона в Прибалтике и начальника оперотдела штаба округа на Украине совершенно совпадают в части, касающейся событий 15 июня 1941 года, когда пошли команды из Москвы на выдвижение к границе частей и подразделений этих округов «для учений». Но ни один из них не упоминает о том, что 18 июня пошли «шифровки Генерального штаба» из Москвы на приведение частей этих округов в полную боевую готовность, о которых пишет командир 72-й горнострелковой дивизии 26-й армии генерал-майор П.И. Абрамидзе. Однако замполита танкового батальона никто и никогда о таких «шифровках» в известность не ставил и не поставит. А вот начальник оперативного отдела штаба округа о такой телеграмме-шифровке от 18 или 19 июня, которая ставила задачу приграничным дивизиям КОВО занимать установленные им «рубежи подготовленных позиций> и определяла, что «все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года…», обязан был знать согласно своих должностных обязанностей.
Впрочем, очень может быть, что еще выйдет новая, «дополненная» версия книги маршала Баграмяна, включающая все то, что в первом издании, скорее всего, просто вырезалось цензурой. Но и сейчас того, что изложили в своих воспоминаниях маршал И.Х. Баграмян, маршал К.К. Рокоссовский и генерал П.И. Абрамидзе, вполне достаточно, чтобы понять картину происходившего в КОВО. А на основе этой картины можно увидеть, как должны были развиваться события в западных округах — и как они развивались на самом деле (приложите сюда воспоминания офицера танковой дивизии ИД. Черняховского в ПриОВО). А картина получается такая…
Согласно Директиве от начала мая 1941 года, в западных округах должны были отработать новый «План прикрытия границы». Этот «План Прикрытия», или «план обороны государственной границы», в обязательном порядке должен быть доведен до всех командиров в округах «в части их касающейся», и эти командиры также занимаются разработкой частей «плана прикрытия», касающихся их дивизий и корпусов. Но ответы на послевоенный вопрос № 1 — «Был ли доведен до войск в части, их касающейся, план обороны государственной границы; когда и что было сделано командованием и штабами по обеспечению выполнения этого плана?» — показывает, что до многих командиров дивизий и корпусов «план прикрытия» так и не был доведен. Яркий пример — ситуация с 9-м мехкорпусом генерала Рокоссовского.
Согласно этого «плана», после получения отдельной команды из Москвы примерно в 10–15 км от границы выставляются стрелковые части первого эшелона из приграничных дивизий. За их спинами, в 30–35 км от границы, выстраивается оборона второго эшелона из стрелковых и механизированных корпусов, исходно дислоцированных в глубине округа. А затем в западных округах прибывшие из внутренних округов армии (только в Киевский округ прибыли две армии) выстраивают третий эшелон обороны. Второй эшелон начал движение в сторону границы после 15 июня, после получения из Москвы того самого особого распоряжения («Все эти перемещения войск должны были начаться по особому приказу наркома…*). Первый эшелон из стрелковых дивизий прикрытия границы, находящийся в боевой готовности «повышенной» (как минимум), начинает выдвижение к границе (на «учения»), или от границы, на свои рубежи после 18 июня. После телеграммы ГШ, о которой сообщает генерал Абрамидзе. Второй эшелон, состоящий из стрелковых и механизированных корпусов округа, в это время уже находится в «повышенной» боевой готовности и движется в свои районы сосредоточения к границе. А резерв должен был получить команду быть готовым подниматься по тревоге и выступить по первой же команде командования округом. И для этого резервные части также должны были быть приведены в «повышенную БГ» до нападения.
О событиях, связанных с датой 15–18 июня и идет разговор в вопросе № 2, заданном после войны генералам: «С какого времени и на основании какого распоряжения войска прикрытия начали выход на государственную границу и какое количество из них было развернуто до начала боевых действий?» Из ответов следует, что в «распоряжении войскам прикрытия» на «выход на государственную границу» оговаривалось и количество частей первого и второго эшелонов. Оговаривалось и то, как и какие части выдвигаются на рубежи обороны, а какие до особого приказа остаются на месте. Ответы на этот вопрос частично были опубликованы в «Военно-историческом журнале» в 1989 году. И именно об этом выходе войск прикрытия на госграницу писал Жуков — мол, нарком Тимошенко «рекомендовал» командующим западными округами провести «тактические учения» в округах в сторону границы.
Дополнительную команду на выдвижение и на приведение в боевую готовность по «особому приказу наркома», оставшиеся части и мехкорпуса должны были получить 18–19 июня. И в эти же дни части второго эшелона, в которых для координации находились офицеры штаба округа, должны были получить команду на ускорение движения к границе, чтобы выйти в места сосредоточения к 22 июня. Также приказом от 18 июня приграничным частям первого эшелона, которые не задействовались приказами от 15 июня, было предписано отходить от границы и занимать свои рубежи обороны к 24:00 21 июня.
После 18 июня оставалось достаточно времени для того, чтобы даже находящиеся в своих казармах мех-корпуса были приведены в полную боевую готовность и успели выйти к местам своего сосредоточения. Ведь как пишет полковник Баграмян, «…«я приведение в полную боевую готовность и развертывание всех сил армий прикрытия государственной границы планом предусматривалось двое суток!».
О том, как доводили до войск ту самую «Директиву № 1» в ночь на 22 июня — вопрос № 3: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?» Но ответы на него мы обсудим в следующих главах.
После войны был задан вопрос и о том, что сделали Павлов и Кирпонос с артиллерией, которую Рокоссовский и ему подобные все же смогли «отстоять» и оставить в своих корпусах. Это — вопрос № 4: «Почему большая часть артиллерии находилась в учебных центрах?»
Ну, а как было на самом деле и рассказали маршал Баграмян еще в 1967 году («Военно-исторический журнал», № 1, «Записки начальника оперативного отдела»), а затем в 1971 году и маршал Рокоссовский в 1968 году. Рассказали генерал-майор Абрамидзе и многие другие выжившие генералы западных округов, которые после войны давали ответы-«показания» о том, как начиналась война… Выводы же, как говорится, можете сделать сами. Что это было со стороны командования Киевского округа — разгильдяйство, халатность, умышленное невыполнение своих должностных обязанностей (что в военное время расценивается как предательство), и за что же на самом деле расстреляли командование всего соседнего ЗапОВО, Белорусского округа? Историкам еще долго в этом разбираться, но приказы из Москвы эти генералы точно выполняли «странно».