Александр Солженицын столкнулся с этой проблемой [114] , так как в его книгах имеются сложные еврейские характеры — офицеры КГБ, стукачи и верхний эшелон тюремной администрации. Они не исчадия ада, но и не святые. Он немедленно подвергся нападкам и ему предложили выход: вывести в книге центральный персонаж — «благородного, сильного и храброго еврея». Он отверг это предложение.
Таким образом возник мир, в котором мы живём. Как и коробка, управляемая демоном Максвелла, он «перегрет», поскольку критика евреев в нём блокирована. Легко найти «плохих парней» всех убеждений и вероисповеданий в беллетристике и в средствах массовой информации, но плохого еврея мы не найдём. «Евреи ничем не отличаются от всех остальных», — часто говорят мои хорошие еврейские друзья. Но в зеркале дискурса евреи, как правило, предстают святыми или мучениками. Чтобы нормализовать дискурс, спасти Палестину и Ближний Восток, спасти остатки христианства на Западе, демон Максвелла должен быть обуздан.
Евреи в средствах массовой информации не способны сами разрешить критику евреев, будь то олигархи, израильские лидеры или преступные неоконсерваторы. Созданное ими информационное сито взваливает вину за преступления сионистов на Христа и Церковь. Разорённый Багдад ещё не оправился от штурма, а левый сионист Саул Ландау уже опубликовал хлёсткую статью под названием «Делайте покупки, идите в церковь, поддержите войну Буша» [115] . Таким образом, насквозь проиудейский и антихристианский режим Буша-Вулфовица объявляется проявлением христианства.
Джеффри Бланкфорт (сильный, принципиальный антисионистский голос и лучшее доказательство того, что выходцы из евреев не обязаны придерживаться еврейской парадигмы) отмечает: «Ландау не упоминает ни словом роль еврейских неоконов или призывы израильских лидеров начать войну в Ираке; он возлагает всю ответственность на христиан-фундаменталистов» [116] .
Все эти факты вновь возвращают нас к «Пятому элементу» Люка Бессона, поскольку в кинофильме, как и в реальной жизни, Зог не действует в вакууме. Раб Мамоны, слуга Тени, он помогает Тёмной силе выполнить метафизическую задачу, погасить Свет Христа и превратить наш мир в пустыню без Бога. Поэтому он посылает бульдозеры, чтобы растоптать цветы в Палестине, посылает войска, чтобы разорить Багдад и Дамаск, угрожает Парижу и Москве, извращает христианство.
Можно ли спасти мир от Тени? Казалось бы, этот ЗОГ так же прочно сидит в Вашингтоне, как Зог в довоенной Албании, как король Макбет в Шотландии, ибо обычный человек не в силах поразить его. Но в Вербное воскресенье я спустился по склону Масличной горы от Вифании, где наш Господь (а не обычный человек) сел на осла. Я пришёл к Львиным воротам Иерусалима в гуще огромной процессии всех исповеданий и деноминаций, ибо чудесным образом Церкви Востока и Запада празднуют эту Пасху в Палестине вместе.
Это единство крайне важно: Православная Церковь возвеличивает Христа-Бога, Латинская Церковь славит Христа-Человека, а наши мусульманские братья восхваляют Святой Дух, и все мы объединены любовью к прекрасной земле Палестины и к её святой покровительнице Богородице Ситт Мириам. Так мы и шли, горожане Иерусалима и Назарета, Вифлеема и Яффы, крестьяне из Тайбе и Аббуда, монахини и монахи, и священники, размахивающие пальмовыми ветвями и поющие Осанну, и со стороны могло показаться, что Бирнамский лес пришёл в Дунсинан.
В фильме «Дюна», визионерском фильме, в котором предсказано американское вторжение на Ближний Восток [117] , духовного лидера Сопротивления спросили:
— У нас хоть когда-нибудь будет мир?
— У нас будет победа, — ответил он.
Действительно, захватчик возможно и смягчит свою позицию, пытаясь установить мир, тогда как захваченным ничего не остаётся, как добиваться полной победы, до тех пор, пока захватчик не запросит перемирия. Так, во время Вьетнамской войны, сознательные американцы требовали «мира», но народ Вьетнама и его сторонники повсюду добивались победы над захватчиками. Этот закон часто забывают современные сторонники пацифизма и ненасилия. Они проповедуют ненасилие притесняемым как панацею от их бед. Неудивительно, что это движение ненасилия встречает понимание и хорошее освещение средств массовой информации и в больших дозах подаётся растоптанным.
В Святую Землю недавно прибыл внук Махатмы Ганди, приехавший учить ненасилию палестинцев в Рамалле. Идея-то хорошая, но место выбрано неподходящее: ненасилие — ежедневный чёрствый кусок хлеба для подавляющего большинства палестинцев, тогда как «насилие угнетённых» здесь очень редкая и драгоценная вещь, и «ненасилие» без неё не имело бы смысла. Львиную долю насилия вносит еврейское государство, в том числе и когда это «отложенное насилие», как назвал это явление один израильский философ и друг Палестины, Ади Офир: насилие, отложенное, как Дамоклов меч, как отсроченный тюремный приговор, который может быть приведён в исполнение в любой момент. Пацифисты ничего не могут поделать с отложенным насилием, вот почему мы должны вместо мира добиваться победы.
Больше всего возмущает попытка представить ненасилие как единственный приемлемый путь, как религиозно-ортодоксальную норму диссиденства. «Ничто не оправдывает насилия» или «два неправых не сделают правого» — всякий может ежедневно слышать эти мудроствования. Эти суждения ошибочны с любой точки зрения, даже с вершины высочайших моральных установок: насилие оправдано во имя спасения жизни и достоинства другого человека. Безгрешный человек скрупулёзно следует совету Нагорной проповеди, подставляя свою правую щеку под удар, но способен ли он пройти мимо насильника или убийцы, совершающего своё гнусное деяние, не обуздав его? Возможно, придётся убить его, если нет другого способа предотвратить убийство. Мы вольны отдать свою собственную жизнь и достоинство, но наша моральная обязанность защищать других. Если рассуждать, как фанатичные пацифисты, то тогда нам должно быть всё равно, а правосудие тогда «поступает неправедно», помещая в тюрьму, штрафуя, или казня человека за такие «проступки», как убийство или-изнасилование. В такой логике действительно «два неправых не сделают правого».