Трогательными были слова Даниэля Ортега, обращенные к Путину. Он сравнил его визит со вспышкой молнии во мраке ночи. Латиноамериканцы, как и русские, не боятся пафоса, не боятся показаться смешными и сентиментальными.
Важной была встреча в Аргентине с президентом Кристиной де Киршнер. Она выступает против американской всемирной слежки, раскрытой Сноуденом; заинтересована в сотрудничестве с Россией и Китаем, в освобождении от американского ига. Аргентина признала возвращение Крыма, а Россия поддержала требование Аргентины о возвращении Мальвинских островов. Оба президента осудили двойные стандарты и призвали к признанию многополярности мира.
Но, возможно, не менее важной была встреча в Бразилии с Ангелой Меркель. На днях, перед отъездом в Бразилию, она изгнала главу миссии ЦРУ в Германии. Это серьезный шаг, которому предшествовало обнаружение нескольких американских шпионов в немецкой администрации. Германия неохотно подчиняется требованиям Вашингтона наложить на Россию санкции — и тут немецкие промышленники играют важную роль. Они против санкций, от которых пострадает немецкая экономика. Меркель занимает промежуточную позицию по Украине — она понимает опасения и чаяния России, но вынуждена считаться и с требованиями США. Украинцы называют Германию первой линией путинской кампании.
В Германии впервые прорвался в общественный дискурс вопрос о продолжающейся оккупации страны. Да, Германия по сей день оккупирована. На ее земле находятся пятьдесят тысяч американских солдат, у страны нет конституции — есть законы, продиктованные англо-американскими оккупантами. Есть и тайный договор, подписанный Вилли Брандтом и Роналдом Рейганом, который дает США право вмешиваться в дела Германии. Золото Германии находится в США, и пока немцам не удается даже увидеть его несмотря на просьбы. До последнего времени никто не смел сказать, что Германия оккупирована. Те, кто высказывал эту крамольную мысль — страдали. Двенадцать лет тюрьмы получил юрист Хорст Малер, в частности, и за его борьбу против американской оккупации. Он считал нынешние власти Германии незаконными, так как их навязали американцы. Сейчас это открыто говорят в Берлине.
Визит продолжается, и рано ставить точку на его результатах. Но мы уже можем сказать, что виден смысл в терпеливой работе в Новороссии. Да, мы бы от всей души хотели увидеть русские танки — не снятые с постамента, а живые — на Буге. Но не все получается сразу. Большую рыбу — Украину — приходится тянуть медленно и упорно, как тянул кубинский Старик своего огромного тунца в рассказе Хемингуэя. Если бы российское руководство поддалось чувствам и рвануло — возможно, не было бы этого исторического поворота в Берлине, в Буэнос-Айресе и Рио.
Отступление из Славянска не только развязало руки и укрепило Стрелкова, но и дало возможность для дальнего маневра в Латинской Америке, в «мягком подбрюшье» противника. Хотя инстинкт говорит, как молодой удильщик — опытному рыбаку: «Давай подсекай!», но рассудок подсказывает, что рыбаку, то бишь президенту, иногда виднее.
Июль 2014 г.
Радуйтесь — нас с вами призвали всеблагие, как сотрапезников на пир. Мы с вами становимся свидетелями крутого поворота мировой истории. Интереснейшая геополитическая партия разыгрывается — с многочисленными игроками, на многих досках, да и правила меняются от места к месту. Где-то играют в лапту, где-то в тайский кикбоксинг, где-то по шахматным правилам, а высшие игроки — в бесконечное го, хитрую японскую игру для стратегов.
Россия — один из ведущих игроков; она старается положить конец американской гегемонии и возвратить миру его цветущую сложность. Америка пытается удержать позиции, которые она захватила в результате ряда побед. В 1945 она подмяла под себя Западную Европу, в 1991 — Восточную Европу и Россию. И вот наступил поворот. Покоренные страны стараются вырваться из-под американского ярма. Их лидером стала Россия.
Вся хитрость великого стратега в том, чтобы одновременно держать в уме и основную игру, и отдельные фронты. Путин это умеет. Он показал себя — снова — как мастер асимметричных ответов. Пока мы разглядывали на карте Донбасса Славянск и Горловку, Путин обошел противника с востока на карте мира и одержал блистательную победу, заключив гигантский газовый контракт с Китаем. Значение этого контракта невозможно переоценить. Он меняет глобальный расклад сил. Впервые с пятидесятых годов прочится союз Москва — Пекин не как фраза, но как новая реальность.
Этот союз выстраивался Сталиным, начиная с двадцатых годов, когда рукоплескал Ярославль вести о том, что рабочими и войсками Кантона взят Шанхай. Маяковский назвал это своим лучшим стихом. Советская Россия отдала китайцам все, что забрала Россия царская в пору китайского бессилья. Хрущев разбазарил заработанный Сталиным кредит доверия; хорошо, что хоть до войны дело не дошло. Путину пришлось восстанавливать отношения и пойти на заметные территориальные уступки Китаю при размежевании границ. Тогда его упрекали русские патриоты, но он оказался прав — без решения территориальных споров союз был бы невозможен.
Союзничество Москвы и Пекина против американской гегемонии реально началось несколько лет назад, в январе 2007 года, когда Россия и Китай наложили вето на проект западной резолюции Совбеза по Мьянме (Бирме). Это был шок для Запада — война против Бирмы была уже запущена, уже вышел фильм о Джеймсе Бонде, бомбящем Янгон (Рангун), а совместных русско-китайских вето не было с 1972 года. Бирма была другом Китая; России было, по большому счету, все равно — но Путин решил дать политический кредит Пекину. Без Москвы Пекин не посмел бы наложить вето.
Вслед за этим, в феврале 2007 года в Мюнхене Путин бросил открытый вызов американской гегемонии. Его оценили как one of Russia's periodic bouts of letting off steam at its diminished world status («Россия периодически выпускает пар по поводу падения своего статуса в мире»). Но эта речь объяснила и голосование по Мьянме, и последовавшее голосование в июле 2008 года, когда Россия и Китай совместно наложили вето на проект западной резолюции по Зимбабве в Совете Безопасности. (Хорошо вспомнить, что тогда президентом уже стал Медведев, которому ставят в вину голосование по Ливии, забыв о его достижениях).
Вето по Зимбабве было настоящим ударом по гегемонии — Запад не посмел через него перешагнуть, и Зимбабве избежала судьбы Сомали (западная резолюция по Сомали прошла, и эта страна погибла). И тут у России, в отличие от Китая, не было интересов в Зимбабве, но без России Пекин бы не посмел применить вето. Так Россия второй раз дала политический кредит Пекину и взяла на себя роль лидера в борьбе за многополярный мир. Американским ответом на это стала русско-грузинская война в августе 2008 года, проверка боем, которую русская армия с честью выдержала.
Мьянма и Зимбабве беспокоили Англию, но не континентальную Европу. Следующее серьезное совместное русско-китайское выступление — в Сирии — было ближе к Европе, но тоже не критично для европейцев. В Сирии русским (при поддержке Китая) удалось прищучить американцев. Американская гегемония начала рушиться.
В ответ американцы устроили переворот на Украине. Одной из целей было восстановить Западную Европу против России. Пусть Западная Европа сплотится под американской эгидой, ужаснувшись русской угрозе. Они устроили массовую истерию в прессе: можно было подумать, что русские танки уже на пути к Ла-Маншу.