– Я Волга. Всем «червям» пора выползать...
Четыре угловых дома на перекрестке. Огорожены заборами. Один забор проломлен снарядом. Но пролом высоко. Он привлекает внимание, и на него обязательно будут смотреть. Поэтому спецназовцы не поленились. Под заборами не ставят глубоких фундаментов. Прокопали лазы – чтобы легко было проползти и занять позицию в заснеженных кустах прямо рядом с дорогой. Трудно долбили. Всю нынешнюю ночь потратили. Еле уложились. Земля мерзлая. Да еще долбили канаву, в которой можно спрятаться, чтобы в нужный момент, только перепрыгнув кусты, оказаться рядом с машинами. Канаву накрывали со стороны дороги сеткой, сетку присыпали снегом, принесенным из ближних огородов. Много было сделано. И сделано качественно.
Зеленая «Нива» все ближе и ближе к перекрестку. Сбоку приближается «Запорожец». Только птице, парящей высоко в воздухе, и видно, что происходит. И спецназовцы об этом знают, хотя они и не птицы. Хотя на эмблеме у них только летучая мышь...
Началось...
«Нива» въезжает на перекресток. Одновременно туда же вылетает и «Запорожец», таранит «Ниву» в район багажника, чуть позади заднего колеса, как и положено таранить [8] , и почти полностью разворачивает. Сам проезжает чуть дальше, перекрывая дорогу. Филигранно сделано! Молодцы менты! Бьют друг друга, как снайперы...
Обе машины останавливаются на перекрестке. Объехать их можно только через соседнюю улицу, но там лежит поперек дороги жестоко срубленное снарядом дерево, к тому же сама улица засыпана снегом – никто рядом не живет, никто улицу не чистит, – только узкая тропинка тянется через сугробы, но и та почти засыпана снегом. Из зеленой «Нивы» выскакивает взбешенный человек. Из «Запорожца» – еще двое. Кричат друг на друга. Ругаются, размахивают руками, показывают что-то, тыча один другого пальцами в грудь и в металл кузова машины...
Разин наблюдает все это в бинокль, хотя расстояние такое, что ему даже крики хорошо слышны и без бинокля все прекрасно видно.
Красная «девятка» совсем сбрасывает скорость и останавливается в пяти метрах от места аварии. Сначала реакции не последовало. Выжидают, осматриваются, осторожничают. Потом выходит телохранитель. Поводит ручным пулеметом вправо и влево. Ничего подозрительного не видит. Только после этого выходит водитель. Вдвоем идут к перегородившим проезд машинам. Что-то говорят с насмешкой. Их никто не слушает. Водитель с охранником удивленно переглядываются. Открываются обе дверцы в белой «Ниве». Оттуда еще трое направляются к перекрестку. Слушают, тоже переглядываются удивленно.
– Я Волга! Работать...
Разин знает, в чем заминка, – боевики не могут понять, на каком языке разговаривают участники аварии. Не сомневаются, что это какой-то кавказский язык, потому что улавливают отдельные слова. Это тоже было тонко рассчитано. Разговор участников аварии вызывает у боевиков замешательство. Милиционеры подбирались специально. Водитель зеленой «Нивы» говорит на лакском, двое из «Запорожца» на осетинском.
В красной «девятке» распахиваются задние дверцы. Абу Бакар решает ускорить процесс выяснения отношений и выходит вместе со вторым телохранителем. Медленно идут к перекрестку. Телохранитель стреляет взглядом по сторонам и нервно перебирает пальцами цевье автомата. В руках Абу Бакара костяные четки – вместо обычных шариков на нити миниатюрные, искусно вырезанные человеческие черепа. На плече небольшая спортивная сумка. Странно, почему он не оставил сумку в машине?.. Что в ней?..
Абу Бакар на месте...
Теперь – пора...
– Я Волга! Огонь...
Выстрелы «винторезов» звучат так буднично, что Разину их не слышно за руганью участников аварии. Сразу падают оба телохранителя, вслед за ними два человека из белой «Нивы». Из канавы выскакивают спецназовцы. Сам Абу Бакар только еще пытается вытащить пистолет, когда получает такой удар ногой в пах, что зажимается и со стоном садится. Не церемонятся и с остальными. На всякий случай «разносят» резину обоих колес белой «Нивы» – неизвестно, остался ли кто в машине. Но теперь уже не уедет... Два бойца подскакивают к «Ниве» сбоку. В красной «девятке» распахнуты все дверцы. Видно, что там никого нет.
– Я Волга! Приказ ОМОНу. Приступайте к «зачистке»... Начинайте прямо с дома одноногого Али Бакирова...
* * *
Одноногий Али Бакиров испуган гораздо больше, чем Абу Бакар, тоже приведенный в его дом. Египтянин уже слегка ожил после унизительного удара и, хотя ноги старается держать «циркулем», все же держится с достоинством и даже руки в наручниках несет перед собой так, словно это его любимая поза. И в глазах величавое спокойствие.
Разин ставит на стол сумку Абу Бакара, внимательно контролируя глазами реакцию, и видит, как бледнеет одноногий инвалид. Костыль из-под его руки готов вывалиться. Значит, все правильно. Что-то в сумке есть... Разин вываливает содержимое на стол. А содержимого совсем немного. Только целлофановый пакетик весом граммов в сто пятьдесят...
– Что это? – спрашивает подполковник, подбрасывая пакетик на руке.
У Али Бакирова начинает подрагивать нижняя челюсть. Напуган... Видит это и сам египтянин. И потому отвечает с легкой насмешкой, произнося русские слова с забавным акцентом, словно с каким-то удивлением вопрос задает:
– Не видишь, да?.. Героин... Очень хороший героин... Очень чистый...
– Откуда он?
– Друзья передали... Случайно попался им, и передали мне. Ты, говорят, наверное, лучше распорядишься... Ты это любишь... Да?..
Разин прогуливается по не слишком опрятной комнате. Выглядывает в окно, смотрит, как омоновец пинками отгоняет маленькую собачку одноногого. Но та злая, неуступчивая, верткая. Не позволяет омоновцу даже отвернуться. Другие омоновцы смеются над ситуацией. Но в собачку не стреляют. Понимают, что такая мелкая животина даже укусить не может, только надоедает...
– Сам потребляешь или отправляешь дальше? – вопрос полевому командиру.
– Зачем дальше? Да?.. Самому, видишь, мало...
Разин развязывает пакет, заглядывает в него:
– Прямо так вот, все на себя и тратишь?
– Хочешь, с тобой поделюсь...
– Не потребляю...
– А ты попробуй... Маленькая доза... На кончике ножа... Хорошо усталость снимает...
Подполковник вытаскивает нож, подцепляет на его кончик немного белого порошка и подносит к лицу... Рассматривает в раздумье... Бросает взгляд на испуганного инвалида, на полевого командира... Те заинтересованно ждут превращения командира группы спецназа в наркомана...