«О троцкистском прошлом Горожанина узнал только на собрании, раньше об этом ничего не знал. Перед партией был и есть чист. Своей виной признает то, что не включился активно в разоблачение врагов народа, так как был занят подготовкой к большому оперативному делу, но это заявление отнюдь не снимает с него ответственности перед партией.
Заявил, что никогда никаких преступных связей с врагами народа не имел. С Слуцким был связан исключительно делом, которое он (Судоплатов. — Прим. авт.) проводил, и у него на квартире был два раза, один раз на встрече Нового года и второй раз по делу, когда Слуцкий был болен.
Для партии был честен и предан ей. Никаких преступлений перед партией не совершал. Оставался и остается честным и преданным партии и для партии человек не потерянный» [161] .
Затем слово взял секретарь парткома Анатолий Иванович Леоненко. Он согласился с выступившими на собрании и поддержал их инициативу об исключении Павла Анатольевича Судоплатова из партии.
По итогам мероприятия было принято постановление. Вот его текст:
«Постановили —
За притупление большевистской бдительности, выразившееся в том, что —
1) Судоплатов, работая на протяжение ряда лет в Отделе, находясь с близких взаимоотношениях с бывшим начальником отдела Слуцким, бывшим заместителем начальника отдела Шпигельгласом, бывшей сотрудницей 5-го Отдела Соболь и ее мужем Ревзиным, — не пытался и не сумел разоблачить их как врагов народа.
2) Находился в близких отношениях с ныне разоблаченным врагом народа Горожаниным, с которым работал до прихода в ИНО, на Украине, и когда парторганизация разоблачила Горожанина как скрытого троцкиста, Судоплатов выступил с защитой Горожанина.
3) Не принял мер к разоблачению эсера-белогвардейца Быстролетова, материалы о котором находились у Судоплатова с 1933 года и он, Быстролетов, работал в Отделе и привлекался Судоплатовым к оформлению стенгазеты.
За то, что Судоплатов не принимал активного участия в борьбе парторганизации за очищение отдела от предателей и шпионов, пробравшихся в Отдел.
За использования служебного положения в личных целях:
Судоплатова П. А. из рядов ВКП(б) исключить» [162] .
Авторы многочисленных публикаций, посвященных жизнеописанию Павла Анатольевича Судоплатова, утверждают, что причина неисполнения этого решения парткома — новое задание Иосифа Сталина. Друг «предателей и шпионов, пробравшихся в отдел», получил задание организовать ликвидацию Льва Троцкого [163] . На самом деле решение первичной парторганизации не утвердила вышестоящая структура — бюро Парткома НКВД СССР. Заседание этого органа, где обсуждалось дело Павла Анатольевича Судоплатова, состоялось только в июле 1939 года. Почему так поздно? Сейчас мы уже не сможем ответить на этот вопрос. Можно лишь догадываться о событиях, произошедших в кабинетах руководства Лубянки и Кремля. С уверенностью можно лишь утверждать, что руководство НКВД и СССР не планировало изгонять главного героя нашей книги из органов госбезопасности.
Кто-то скажет, что он был единственным специалистом по «ликвидации» врагов СССР за пределами СССР из тех, кто еще работал на Лубянке. Например, руководитель Особой группы Яков Серебрянский сидел в подвале этого ведомства и ждал смертного приговора. Мы бы осторожно отнеслись к этой версии. Принцип кадровой политики 1937 года «незаменимых людей нет» продолжал действовать. Если бы было принято решение репрессировать Павла Анатольевича Судоплатова, то он бы отправился следом за своими начальниками Зальманом Исаевичем Пассовым (расстрелян в феврале 1940 года) и Сергеем Михайловичем Шпигельгласом (расстрелян в январе 1940 года).
Другие считают, что он очень долго находился за границей, и поэтому его миновала судьба большинства коллег из внешней разведки. Хотя множество разведчиков, в т. ч. и нелегалов, было отозвано из-за рубежа и репрессировано в СССР.
Мы склоняемся к версии, что главному герою нашей книги просто повезло. И репрессии миновали его. А дальше был запущен механизм «ротации» кадров в центральном аппарате внешней разведки: на руководящие должности были назначены выпускники ШОН (школа особого назначения — кузница кадров советской внешней разведки), а уцелевшие сотрудники были понижены в должностях.
Павел Анатольевич Судоплатов был назначен заместителем начальника внешней разведки 10 мая 1939 года.
Павлу Анатольевичу Судоплатову повезло, что его персональным делом в декабре 1938 года занималась первичная парторганизация, а не сотрудники аппарата ЦК ВКП(б). Согласно Директиве ЦК ВКП(б) «Об учете и проверке в партийных органах ответственных работников НКВД СССР» от 14 ноября 1938 года № П4384, «…в ЦК ВКП(б) подлежат учету, проверке и утверждению все работники центрального аппарата НКВД…». Согласно этому документу, на каждого проверяемого необходимо было завести личное дело, проверить его по спецучетам, провести с ним собеседование и т. п. [164]
Разумеется, такую проверку он прошел, но уже в начале или середине 1939 года, когда ему было оказано высокое доверие самим Иосифом Сталиным — ликвидация Льва Троцкого. Именно этим объясняются события, случившиеся в июле 1939 года.
Очередное заседание парткома НКВД СССР состоялось 18 июля 1939 года. Сейчас неважно, какие еще вопросы обсуждались в тот день. Нам интересен только одиннадцатый раздел повестки дня. Он был посвящен рассмотрению «дел о партнарушениях». Коммунисты тоже люди и часто совершают поступки, нарушающие требования партийной дисциплины. Их стало меньше после 1937 года, но они все равно были. И для членов парткома они стали рутиной, хотя за каждым делом стояла чья-то судьба. И от решения парткома в те годы зависело, будет ли человек служить в НКВД или окажется на улице с «волчьим билетом». В 1937 году исключение из партии почти всегда означало арест, короткое следствие и отправку в ГУЛАГ или расстрел, кому что. Второй пункт повестки звучал так:
«Дело Судоплатова Павла Анатольевича, 1907 года рождения, члена ВКП(б) с 1928 года, партбилет № 1872162, парторганизация № 5» [165] .
Секретарь парткома 7-го Отдела ГУГБ НКВД СССР Анатолий Иванович Леоненко монотонно зачитал решение руководимой им парторганизации об исключении Павла Анатольевича Судоплатова из партии. Затем, следуя ритуалу, слово предоставили главному герою нашей книги. Процитируем полностью его монолог.