После того был убит генерал-адъютант Мезенцов.
4 августа… Гольденберг узнал… о совершенном преступлении. Хотя в то время он не имел сведений об участниках этого убийства, но впоследствии ему сделалось известно, что таковыми были: Ипполит Кошурников, Сергей Кравчинский и Андриан Михайлов, из коих Кравчинский был убийцей, а остальные — его ближайшими пособниками.
Последовавшее затем 9 февраля 1879 г. убийство Харьковского губернатора князя Кропоткина выяснено Гольденбергом с значительно большими подробностями, так как, по его словам, преступление это, как по замыслу, так и по исполнению принадлежит всецело ему одному. По показанию
Гольденберга, преступная мысль созрела в нем под влиянием убеждения, что князь Кропоткин был одним из главных виновников тяжелой участи политических преступников, заключенных в центральных тюрьмах, находящихся в Харьковской губернии. Но предварительно исполнения задуманного плана он, Гольденберг, считал необходимым узнать, какое впечатление произведет этот замысел на единомышленников его и вызовет ли он в них сочувствие. С этой целью, будучи в Киеве и затем в Харькове, он выражал свою мысль о необходимости такой меры против князя Кропоткина разным лицам, в том числе в Киеве Павлу Орлову, Афанасию Зубковскому, Валериану Осинскому, Людвигу Кобылянскому, Людмиле Самарской, Вере Ремизовской, Надежде Смирницкой, Игнату Ивичевичу, студенту Богицкому, Дмитрию Буцинскому и в Харькове Ивану Ионычу Глушкову, Воронцу, Евгению Козлову и Алексею Преображенскому.
Все означенные лица, по словам Гольденберга, сочувственно отнеслись к означенной мысли его; причем он лично, Самарская и Игнат Ивичевич высказались за открытое убийство, а остальные в пользу совершения такового из-за угла. Когда, таким образом, вопрос был в принципе решен, осуществление самого преступления представилось необходимым отложить, так как в начале января месяца в центральных тюрьмах допущено было свидание заключенных с их родными, а потому совершение убийства могло вызвать распоряжение о недопущении этих свиданий. Проживая в это время в Киеве, преимущественно в квартире, содержимой на Ивановской улице Софьею Пеховской, где тогда помещался клуб образовавшегося в Киеве социально-революционного кружка, он, Гольденберг, отправился, наконец, в конце января в Харьков, куда одновременно прибыли Кобылянский, Зубовский и Людмила Волькенштейн, которая приняла на себя роль хозяйки конспиративной квартиры, нанятой с двоякою целью: служить местом сходок и затем укрыть участников преступления в первое после убийства время. Устроившись, таким образом, в Харькове и разместившись из предосторожности на разных квартирах, названные лица стали выжидать удобного для убийства случая.
…Наконец, 9 февраля Гольденберг окончательно решился привести в исполнение задуманное преступление, с каковым намерением, пользуясь выездом князя Кропоткина вечером этого дня на спектакль, бывший в здании реального училища, он вместе с Кобылянским уговорились ждать его возвращения около дома, в котором жил князь Кропоткин, и когда около 12 часов ночи карета последнего стала приближаться к дому, Гольденберг подбежал к ней и, схватившись за ручку дверец с левой стороны, произвел выстрел вовнутрь кареты чрез открытое окно и затем упал, не успев сделать второго выстрела. Сообщив о случившемся Волькенштейн и Зубковскому, Гольденберг, по его показанию, в ту же ночь отправился чрез Полтаву в Киев, где виделся с Самарской, Павлом Орловым, Дическулло, Ковалевскою, Иваном и Игнатом Ивичевичами, Бранднером, Дебагорио-Мокриевичем и Феохари; но из них сообщил об убийстве только Самарской, Орлову, Дическулло и Игнату Ивичевичу. Остановившись по приезде в Киев в квартире Самарской, Гольденберг на другой же день должен был уехать, так как в Киеве начались обыски, о чем сообщили ему знакомые Самарской: Марина Избицкая, Банемов, Костицкий и Анна Лисовская.
Познакомившись тогда же, чрез посредство Самарской, с Ольгой Гамалей, он вместе с нею отправился в ее имение-деревню Кучаково Полтавской губернии. После того он снова приехал в Киев, куда возвратились на жительство, после убийства князя Кропоткина, Волькенштейн, Зубковский и Кобылянский. Затем отправился в С.-Петербург, чрез Харьков, где, разыскивая Козлова, познакомился с бывшим медицинским студентом, а ныне врачом Николаем Ивановым. Все дело по убийству князя Кропоткина, по объяснению Гольденберга, стоило 520 рублей, которые были внесены Зубковским.
Прибыв в первых числах марта 1879 г. в Петербург, Гольденберг, по его показанию, не имея определенной квартиры, встречался там с Мирским, Левенсоном, старым знакомым своим Зунделевичем (он же Мойша и Аркадий), Козловым, Плехановым, Еленой Кестельман и Александром Михайловым. В то время уже готовилось покушение на жизнь генерал-адъютанта Дрентельна, но Гольденберг, по его словам, ничего не знал об этом, а потому и ничего по настоящему преступлению, о котором он лично узнал лишь в день преступления, сообщить не может.
Но насколько незаметным для него прошло предыдущее преступление, настолько же, напротив, по словам Гольденберга, было деятельно участие его в деле покушения 2 апреля. Из показания его видно, что мысль о цареубийстве родилась в нем вскоре после убийства князя Кропоткина.
Для осуществления этой мысли Гольденберг по прибытии в Петербург обсуждал этот вопрос с Зунделевичем и Александром Михайловым с единственным намерением узнать их мнение по этому предмету, но, встретив, против всякого ожидания, их сочувствие, стал готовиться к совершению самого преступления. Первоначально в дело это был посвящен Соловьев, а затем Людвиг Кобылянский и Александр, настоящей фамилии которого Гольденберг не знает. Таким образом, между названными шестью лицами происходило несколько собраний в разных трактирных заведениях, и затем, когда в принципе состоялось полное между ними соглашение, решено было как можно скорее приступить к приведению преступного намерения в исполнение. По словам Гольденберга, он первым вызвался осуществить этот замысел, а за ним предложил свои услуги Кобылянский, но предложения их не были приняты на том основании, что Гольденберг — еврей, а Кобылянский — поляк, тогда как признавалось необходимым, чтобы покуситель был непременно русский. Поэтому, когда после того предложил свои услуги Соловьев, его признали совершенно пригодным и совмещающим в себе все условия для этого дела.
После того, купив револьвер и подобрав к нему, при его, Гольденберга, участии патроны, Соловьев стал приготавливаться к выполнению преступного замысла. Ввиду возможности по сему делу обысков и арестов со стороны полиции, нелегальные, т. е. те из числа принадлежавших к противоправительственной партии, которые скрывались под чужими фамилиями, были предупреждены о необходимости немедленного выезда из Петербурга. Поэтому и Гольденберг, как тоже нелегальный… 31 марта уехал в Харьков, где и узнал от студента Подгаевского о неудавшемся покушении 2 апреля.
По отъезде из Петербурга Гольденберг, как из показания его видно, находился до половины июля 1879 г. в постоянных разъездах, предпринимавшихся без всякой определенной цели единственно в видах укрывательства. В этот период времени он виделся и приходил в более или менее близкое соприкосновение с разными лицами.
<…>