Вспомним, что в начале прошлого века Тройственному союзу в составе Германии, Австро-Венгрии и Италии противостояли два обособленных союза: франко-русский и англо-французский. Их объединению мешали острые противоречия между Лондоном и Санкт-Петербургом в Азии и поддержка Японии правительством Великобритании.
Германская дипломатия предпринимала серьезные усилия к недопущению образования Антанты. Кайзер Вильгельм Второй лично руководил этим процессом, использовав все имеющиеся в его распоряжение ресурсы. Хотя даже его усилий оказалось недостаточно. Возможно, одна из причин неудачи— отсутствие в России прогерманской политической партии и активной пропаганды на страницах газет.
Только в июне 1915 года бывший личный секретарь министра финансов и председателя Совета министров (1892–1906 годы) Сергея Витте Иосиф фон Колышко предложил германскому послу в Стокгольме свои услуги по организации в газете «Русское слово» пронемецкой пропаганды. К его идее немцы отнеслись скептически. Через год он снова появился в столице нейтральной Швеции. После длительных переговоров стороны смогли договориться. На финансирование изданий было потрачено два миллиона рублей. Часть денег попала в газету Максима Горького «Новая жизнь». Она начала выходить только в мае 1917 года [81] .
Британские дипломаты и разведчики учли печальный опыт противника, и начиная с 1906 года активно использовали возможности отечественной прессы и стремление лидеров либеральной оппозиции (октябристов и кадетов) к сближению с Францией и Британией. Вот только решить поставленную перед ними задачу они смогли только в 1914 году.
А вот Германия могла бы сделать это быстрее, «мобилизовав» на решение задачи сближения с Россией все имеющиеся ресурсы. Можно назвать как минимум три причины, из-за которых Вильгельму Второму нужно было «дружить» с нашей страной.
Во-первых, тесные производственно-экономические связи между двумя государствами. Достаточно сказать, что в начале прошлого века пальма первенства в торговле с Российской империей принадлежала Германии [82] . По данным сводок от 1913 года, приводимых «Торгово-промышленной газетой», капиталы немецкого происхождения составляли в газовой промышленности около 70 %, а в электротехнической — 85 % всех основных капиталов этих отраслей промышленности. Хотя цифра занижена, так как не учитывались частные инвестиции. А также покупка иностранными подданными и компаниями акций российских акционерных обществ [83] .
Нужно также учитывать тот факт, что немецкие предприниматели на протяжении нескольких веков активно осваивали сферу тяжелой и легкой промышленности, а их британские коллеги (до конца XIX века) — торговлю. И только в начале прошлого века жители Туманного Альбиона начали экспортировать капитал в Россию [84] . Одна из причин— высокие таможенные пошлины на ввозимый в страну товар. Экономически целесообразно было производить его непосредственно на месте. Хотя основные капиталовложения производились не промышленность, а в добывающие отрасли. Например, в нефтяную и горнодобывающую.
Германские промышленники и инвесторы были заинтересованы в поддержании дружеских отношений между двумя странами. Вот только степень их реального влияния на царское правительство была минимальной, как и возможность использования поддержки правительства Германии. Основная причина — немецкие бизнесмены «сторонились контактов с консульствами, и эти последние ничего не знали об их переговорах с русскими чиновниками и фирмами». Поэтому, как писал германский генеральный консул В. Кольхаас в 1907 году: «Официальные представительства в России находятся в весьма сложном положении, будучи практически не способными похлопотать за того или иного немецкого претендента». Также избегали контактов с дипломатами и обрусевшие немцы. Основная причина — бизнесмены почти ничего не ожидали от правительства. Ведь, в отличие от Англии, Германия (во всяком случае, до Первой мировой войны) не проводила ориентированной на бизнес внешней политики [85] .
Во-вторых, большинство высококвалифицированного инженерно-технического и административного персонала, работавшего на многочисленных заводах и фабриках, были немцами или прошли обучение в германских высших учебных заведениях. Там у них остались родственники, друзья, преподаватели, часто они сами выезжали на стажировки. То же самое можно сказать и о самих владельцах компаний. Например, в 1918 году один из исследователей этого вопроса писал:
«…В Россию Германия присылала не только капитал в денежной форме, а импортировала людей, приносивших с собой часто капиталы, но всегда предпринимательский дух, энергию, инициативу, опыт… Из немецких рук предприятия почти не уходят, владельцев не меняют» [86] .
А вот мнение офицера отечественной контрразведки, высказанное им в 1915 году: «Немцы были нашими учителями в экономике, политике, науке, и мы вынуждены были считаться с ними» [87] . Не следует забывать о многочисленных (в 1914 году их число превысило 2 млн) немецких колонистах, которые селились по всей России [88] , большинство из которых можно назвать патриотами страны проживания [89] . К этому следует добавить, что многие известные дореволюционные отечественные военачальники, ученые, дипломаты и промышленники носили немецкие фамилии, но при этом они верно служили России [90] .
Все эти люди могли бы выступить за сближение двух стран, если бы Вильгельм Второй начал бы такую пропагандисткою кампанию в российской прессе и нашел бы прогермански настроенные политические партии.
Были германофилы и лоббисты интересов немецких предпринимателей в ближайшем окружении российского императора, но они не смогли оказать реального влияния на внешнею и внутреннею политику Николая Второго. Как уже было сказано выше, германское правительство не только не использовало этот довольно мощный ресурс, но и не защищало их интересы.