Недавно на радиостанции «Эхо Москвы» министр культуры Владимир Мединский и председатель Военно-исторического общества Михаил Мягков беседовали о Великой Отечественной войне с главным редактором журнала «Дилетант» Виталием Дымарским. Интересно и отрадно было наблюдать, как двое первых убедительно и достойно просвещали третьего, дилетанта, который только о том и мечтал, как бы язвительней уколоть, ущипнуть, оцарапать родную историю или хотя бы показать ей либо фигу, либо язык… Причем язык этот, лукавый, неряшливый, болтливый, метал фразы такого пошиба: «Советский Союз вступил (!) во Вторую мировую войну…». Можно, конечно, сказать: «Ваня вступил в клуб филателистов», «Петя вступил в комсомол» и т. п. Но тут… Какая деликатность в этом словечке по отношению к Гитлеру! Не жертвой его вероломной агрессии стала наша родина, а то ли сама по доброй воле вступила в войну, то ли ее пригласил вступить Гитлер: давайте, мол, повоюем, это интересно… И, оказывается, «вступила после (!) вторжения Германии». Ну это вообще смеху подобно! Может быть, все-таки сразу дала отпор, а не после? И словно у нас был выбор — «вступать» или не «вступать». Что здесь — глухота к русскому слову или сознательное манипулирование с целью исказить историческую правду? Пожалуй, второе, хотя у Дымарского немало и первого.
Ничего другого и нельзя было ждать от этого оратора, типичного представителя своего дилетантского сообщества. Поэтому меня очень удивил В. Мединский, сказавший ему: «Виталий, вы профессионал!». То ли как журналист, то ли как историк.
А этот профи до сих пор, точно несправедливо забытый архитектор перестройки Александр Яковлев четверть века тому назад, потрясает секретными протоколами советско-германского договора 1939 года, как чем-то небывалым и позорным. Да ведь такие протоколы и статьи всегда были и будут. Можно вспомнить хотя бы тайный договор 1699 года царя Петра и польского короля Августа Второго о военном союзе против Швеции. Почему бы дилетантам не заняться поношением и этого договора?.. Это только большевики, взяв власть, были в таком ликующем благодушии, что прокляли тайную дипломатию, отменили смертную казнь да еще отпускали на волю под честное слово таких лютых своих ненавистников, как генерал Краснов.
А этот профи делает большие квадратные глаза: «Извините (он вежлив до посинения), подписывая с Германией пакт о ненападении, Советский Союз, извините, уже предполагал войну с ней?». Уж так, мол, некрасиво… Не предполагал, а был уверен, ибо Гитлер почти за двадцать лет до этого в своей «Майн кампф» объявил, что когда придет к власти, то главной его заботой будет «Drang nach Osten», напор на восток, т. е. завоевание русских земель. А для профи это новость! Видно, историк о помянутой книге и не слышал. И Мединский просвещает Митрофанушку: «Этот договор — внешнеполитическая победа Советского Союза!». Между прочим, именно как о великой победе писала о договоре даже правительственная «Российская газета».
Но профи Митрофанушка опять корит свою родину: Германские войска, мол, «вступили (!) в Польшу» всего лишь «с другой стороны», чем советские: одни с запада, другие с востока. Чисто географическое различие. То есть, как это принято у «пятой колонны», ставит нас и немцев на одну доску. И опять то же деликатное словечко, когда на самом деле немцы, разумеется, не «вступили», как, например, в Австрию или Чехословакию, а вломились в Польшу, обрушились на нее, сея смерть и разрушение. Истребили 6 миллионов поляков и евреев, а мы за ее освобождение отдали 600 тысяч душ. Но, главное, оратор не желает принимать во внимание разницы в 17 дней сентября между «вступлением» вермахта и Красной Армии. А ведь за это время польское правительство успело в первую же неделю бежать из Варшавы в Люблин, а потом — в Румынию, бросив на растерзание народ страны, в том числе наших братьев украинцев и белорусов. С этого момента, напомнили подслеповатому историку его собеседники, согласно международному праву Польша как субъект международного права прекратила свой существование. И если бы мы не «вступили», то не только братья-славяне оказались бы под немецкой пятой, но и граница с немцами стала бы ближе на 200–300 км к нашим жизненным центрам. Ничего не сечет профи!
И снова скулит, какое, мол, безобразие: «Советские войска вступили в Польшу… советские войска вступили в прибалтийские республики… советские войска… Все замечательно, да?». Это у него ирония, он ухмыляется. Тут уж и Мединский не выдержал: «Вы все валите в одну кучу!». Действительно, в Польшу Красная Армия вошла после того, как ее правительство сбежало за границу и она как государство рухнула, вести переговоры было просто не с кем. И если после нападения Гитлера на нее Франция и Англия почти немедленно объявили войну Германии, то нам после 17 сентября никто даже не прислал ноту протеста. А в прибалтийских республиках наши войска оказались согласно зарегистрированным в Лиге наций договорам с их правительствами. Причем переговоры с ними велись отнюдь не в ультимативном духе. Об этом свидетельствует хотя бы то, что мы намеревались разместить в Эстонии 35 тысяч войск, но эстонцы хотели 15 тысяч, сошлись на 25; в Латвии мы планировали иметь 40 тысяч, сторговались на 30. Литва сразу согласилась на 20 тысяч! Еще бы! Ведь мы возвращали ей от поляков древнюю столицу Вильнюс, среди жителей которых литовцы-то составляли лишь один процент.
* * *
Этот профи делает большие звездообразные глаза, обнаружив в учебнике истории данные о потерях во Второй мировой войне: Советский Союз — 27 миллионов своих сограждан, а «суммарные потери США и Англии составили менее одного миллиона». Профи не понимает, он возмущен, он негодует: «Зачем сравнивать? Зачем? С какой целью?». Ему мерещится, что мы своими потерями гордимся. Это какое же надо иметь устройство черепной коробки, чтобы в великом горе, неизбывной скорби, пронзительной боли увидеть гордость, чтобы додуматься до такого мозгового выверта. Но ведь, во-первых, сравнения в учебнике нет, вот, мол, больше, чем в 27 раз, а есть простая констатация. А во-вторых, так издавна принято. Например, 28 сентября 1708 года недалеко от Пропойска близ деревни Лесная произошло сражение между русскими, которых возглавлял царь Петр, и шведами, которые шли на соединение с Карлом XII, который уже был на Украине. Мы одержали тут первую и замечательную победу в Северной войне, Петр назвал ее «матерью Полтавской победы».
Я вспомнил именно об этом сражении, потому что во время войны весной 1944 года мне довелось побывать и в Пропойске (о котором у К. Симонова есть шутливые стихи), и под Лесной. В своем военном дневнике нашел запись от 15 мая 1944 года: «По пути с поста Кирпенки на пост Берковича побывал в Лесной. Осмотрел там церковь и памятник в честь победы Петра над шведами в 1708 году, «матери полтавской победы», как значится тут же на доске, установленной на каменном постаменте 28 сентября 1908 года. Церковь немцы превратили в сортир. Внутри стены вьется лестница. Я поднялся по ней на площадку. С нее далеко видно».
И вот сейчас заглянул в знаменитую «Историю России» С.М. Соловьева: «У русских под Лесной из 14 000 человек было побито 1111, ранено 2856; у шведов из 16 000 по русскому счету взято в плен 876 человек, на месте побитых тел перечтено 8000» (кн. VIII, с. 208). И это для профи новость! Знать, и не слышал он ни о Соловьеве, ни о Карамзине, ни о Ключевском… Раньше такие ораторы возмущались некоторыми публикациями о тех или иных сражениях, где не было данных о наших потерях, и порой они были правы. Но вот данные приведены, но у них и от этого с души воротит, их и это возмущает. Всегда во всем они находят ужасную несправедливость. Ну что с ними делать, как им потрафить? А не лучше ли просто начхать?