В октябре 1973 года, когда произошла атака на Израиль в дни праздника Йом-Кипур, Ирак был в роли союзника Египта и Сирии. Курды были готовы пойти в наступление по предложению Израиля — наступление, выгодное для них самих и для Израиля, поскольку отвлекало от него силы иракской армии. Но Киссинджер не позволил курдам двигаться в этом направлении. 16 октября по его распоряжению ЦРУ послало им телеграмму: «Мы не считаем целесообразным для вас предпринимать наступательные военные действия, которые вам предложил Израиль». Курды повиновались [6].
В отчете Комитета Пайка этот инцидент расценивался как пример очевидной политики «без победителей», которую проводили Соединенные Штаты и Иран. Комитет заявил:
«Прогрессивно ухудшающееся положение курдов отразило факт, что ни одна из стран, которые помогали им, не хотела, чтобы они претворили в жизнь свою цель достижения автономного государства. Записка ЦРУ от 22 марта 1974 года четко отражает позицию Ирана и Соединенных Штатов: «Мы считаем, что Иран не одобрит установление формализованного автономного правительства. Иран, как и мы, видит преимущество в патовости ситуации… в которой Ирак будет ослаблен отказом курдов оставить [их] полуавтономию. Ни Иран, ни мы не хотим разрешения данного вопроса каким бы то ни было образом» [7].
«Эта политика, — сказано в отчете, — не была раскрыта нашим клиентам, которым было рекомендовано продолжать борьбу. Даже в контексте секретной операции с нашей стороны это было циничным предприятием» [8].
На следующий день после отправки упомянутой выше служебной записки ЦРУ, 23 марта 1974 года, советский министр обороны Андрей Гречко, который подружился с Барзани, когда тот жил в Советском Союзе, прибыл в Ирак, чтобы помочь правительству урегулировать ситуацию с курдами. Однако по совету Ирана и Соединенных Штатов Барзани отказался от любых соглашений [9]. Ранее в том же месяце иракское правительство фактически приняло закон, предлагающий курдам ограниченную автономию, но они отклонили это — по просьбе «союзников» или нет, неизвестно.
Комитет Конгресса обнаружил, что «ЦРУ заранее располагало информацией, согласно которой шах собирался бросить курдов, как только он придет к соглашению с Ираком по пограничным спорам». В документах Управления отражалось отношение шаха к курдам как к «разменной карте» в этом споре с Ираком, а служебная записка ЦРУ характеризовала курдов как «уникально полезный инструмент для ослабления потенциала Ирака в международных авантюрах» [10].
Под последним обвинением, вероятно, имелось в виду решение Ирака подписать договор о дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом в апреле 1972 года, согласно которому Ирак получал военную помощь и предоставлял советскому военно-морскому флоту привилегии в порту. Затем, в июне, невероятно богатый нефтью Ирак национализировал западный консорциум «Ирак петролеум компани» (Iraq Petroleum Company), принадлежавший США на 23,75 процента, — жест, который СССР тепло приветствовал и после которого две страны пришли к торговому и экономическому соглашению [11].
Но нефть объединила Иран и Ирак. В 1973 году шах хотел закрепить соглашение Ирана с Организацией стран — экспортеров нефти (ОРЕС), и ключевым стимулом для Ирака и других арабских соседей была готовность Ирана обмануть курдов, многим доставляющих неприятности [12]. Н и одна из арабских стран не хотела, чтобы их собственные национальные меньшинства заразились какими-либо ненужными идеями в случае успеха курдской идеи.
Только в марте 1975 года шах был готов начать действовать. События развивались стремительно. Шах встретился с вице-президентом Ирака, после чего Иран прервал все поставки курдам, включая американские. На следующий день иракцы развязали свое самое мощное наступление. Несколько дней спустя ошеломленные курды направили полное отчаяния сообщение в ЦРУ: «Беспорядок и тревога царят среди наших людей и сил. Судьбы наших людей в беспрецедентной опасности. Полное разрушение нависло над нашей головой. Этому нет никакого объяснения. Мы обращаемся к вам и правительству Соединенных Штатов с просьбой вмешаться, согласно данным вами обещаниям» [13].
В тот же день курды также обратились к Киссинджеру:
«Ваше Превосходительство, всегда веря в мирное решение споров, включая существующие между Ираном и Ираком, мы рады видеть, что эти две страны пришли к некоторому соглашению… Однако наши сердца кровоточат при виде того, что непосредственным побочным продуктом их соглашения является уничтожение наших беззащитных людей… Наше движение и люди уничтожаются невероятным способом без какой-либо огласки. Мы чувствуем, Ваше Превосходительство, что Соединенные Штаты несут моральную и политическую ответственность по отношению к нашим людям, которые руководствуются принципами вашей страны» [14].
Несчастные курды не получили ответа на свои просьбы ни от ЦРУ, ни от Генри Киссинджера. К концу месяца их силы были уничтожены. Несколько сотен курдских лидеров были казнены.
В заключении отчета Пайка отмечалось:
«Более 200 тысяч беженцев смогли бежать в Иран. Но ни Соединенные Штаты, ни Иран не увеличили количество гуманитарной помощи. К тому же впоследствии Иран должен был насильственно вернуть более 40 тысяч беженцев, и правительство Соединенных Штатов не приняло ни одного беженца посредством предоставления политического убежища, хотя они имели на это право» [15].
В ходе интервью аппарату Комитета Пайка о роли Соединенных Штатов в этой мелодраме Генри Киссинджер произнес ныне известное изречение: «Не путайте секретную операцию с миссионерской работой» [16].
Когда политбюро сместило с поста лидера коммунистической страны, это стало, по западному пониманию, подтверждением тоталитаризма или в лучшем случае автократии коммунистической системы. Но как тогда мы должны расценить тот факт, что в 1975 году Эдвард Гоф Уйтлэм (Edward Gough Whitlam), законно избранный премьер-министр Австралии, был бесцеремонно уволен отдельно взятым неизбранным лицом, действующим под титулом генерал-губернатора?
Уйтлэм занял свой пост первого за 23 года лейбористского правительства Австралии в декабре 1972 года. Тем самым он незамедлительно начал доказывать оппозиционным партиям правильность их исторического предсказания, что власть лейбористов будет «безответственной и опасной» [1]. Но для кого? Это, конечно, всегда оставалось вопросом.
Позиция нового правительства по войне во Вьетнаме была первым тому примером. Австралийские военные, служившие там под командованием офицеров Соединенных Штатов, были отозваны домой, воинская повинность отменена, а молодые люди, заключенные в тюрьму за отказ проходить военную службу, освобождены [2]. Кроме того, правительство Уитлэма признало Северный Вьетнам, а несколько его министров публично осудили бомбардировку американцами Ханоя и призывали проводить против этого митинги. Протестующие портовые рабочие собирались временно бойкотировать американское транспортное судоходство, но эту последнюю инициативу Уйтлэм не поддержал [3].
Осуждение министрами-лейбористами президента Никсона и его администрации звучало крайне недипломатично: «коррупция»… «маньяки»… «серийные убийцы»… Это лишь некоторые из эпитетов, брошенных австралийскими лейбористами в адрес Вашингтона. Американские чиновники, как сообщалось, были «шокированы и возмущены» [4].