Очень важно, чтобы люди сами себя не делали сообщниками исламистских террористов. Да, и православный может быть террористом. Библия беззащитна перед самыми экстравагантными толкователями. И психически болящий человек может оказаться в любой этнической и религиозной общине. Дурь может найти на любого.
Но есть фабрики изготовления дури. Есть конвейеры изготовления террористов. Ежегодно внутри исламского мира производят сотни террористов-смертников, не считая тысяч боевиков-беспредельщиков. Значит, есть соответствующие ноу-хау, позволяющие форматировать их мозги и совести. Есть такие убедительные слова и доводы, что производят пленяющий эффект. И убедительны они именно для мусульманского слуха. И эти убедительно-доходчивые слова включают в себя соответствующий набор цитат из Корана и из исламских авторитетов.
Есть ли такой конвейер за норвежцем Брейвиком или белгородцем Помазуном? Нет. А про исламский мир хорошо и поименно известно, какие именно книги, медресе и богословские течения приводят к прорастанию именно таких ядовитых ягодок (см. федеральный список экстремистских материалов).
Возможно, что исламский терроризм — ответ на насилие, которое Запад несет в исламский мир. Но мало ли на земле этносов и культур, испытывающих на себе притеснения и несправедливости? В мире тысячи обиженных этносов и социальных групп, но не все из них в ответ взрывают школьные автобусы. Тут уместно вспомнить старый советский анекдот — «Учили-то всех. Но зачем же ты отличником стал?».
Исламский терроризм губит прежде всего самих мусульман. Действительно, гораздо больше от этих ассасинов и бомбистов гибнет мулл и прихожан мечетей, чем «гяуров». Но взрывают-то вовсе не атеисты и даже не христиане. Взрывают и стреляют в мулл люди, которые считают, что Коран они и их тайные учителя понимают лучше, чем теплохладные или еретические (по их мнению) муллы.
Не надо искать оправдания террору. И надо помнить, что задача террора чисто психологическая: навязывать комплиментарное отношение к своим идеям: «Аплодируйте мне, чтобы не пришли мои крутые пацаны, которые тебе объяснят, почему ты был не прав, когда мне не аплодировал».
Мусульманское духовенство должно сменить позу оскорбленной невинности. Я хочу, чтобы с миром исламской публицистики сделали то, что сделали с историческим самосознанием немецкого народа. Представляете себе бюргера 1948 года? Он, конечно, громко и публично поносит Гитлера, говорит, что в душе не был согласен с нацистами и периодически аплодировал не так громко, как хотели партайгеноссе, но в целом он убежден, что немецкая культура и история прекрасны.
В ответ же оккупационные власти и интеллектуальные элиты Германии навязали обществу очень жесткую переоценку: через школы, медиа и университеты они добились того, что феномен нацизма был переживаем немецким сознанием не как несчастный случай, ДТП, а как национальная катастрофа, раковая опухоль, которая проросла из глубин жизни, истории и культуры немецкого общества, и которая пронизала его всю. Здесь все виноваты: не только пивоваренный мюнхенский профсоюз, но даже и немецкие церкви. Пришлось признать, что и на них лежит ответственность за массовые беззакония.
Когда я говорю, что речь идет о коллективной ответственности, надо понимать, что речь идет не о юридической ответственности, а о нравственной. До той поры, пока мусульманские чиновники говорят «мы к проблеме террора не имеем отношения», от них крайне мало прока в проблеме противостояния терроризму.
Например, я вижу, что в моем подъезде прорвало трубу. А все чиновники, к которым я обращаюсь, говорят: «Ой, вы знаете, это не ко мне вопрос». Какими бы они ни были хорошими в других отношениях, я понимаю, что в решении моей проблемы этот чиновник ничего хорошего не сделает. Пока он не признает, что это и его зона ответственности и полномочия.
Исламское духовенство только сквозь зубы выдавливает нравственно-негативную оценку террористов. То есть в ответ на требование светских журналистов что-то такое они говорят, но по своей воле и на своих сайтах — молчат. Зато с официальных российских исламских сайтов за последнюю неделю в мой адрес вылилось гораздо больше возмущения от российских муфтиев, чем в адрес братьев Царнаевых…
В исламе нет идеи отделенности от государства. Поэтому в мусульманских общинах проводить государственную политику гораздо легче, чем в христианских. Если у государства будет жесткая воля и решимость действовать именно так и прогибать их, куда надо, то это принесет плоды.
Обратите внимание, что в США, которые являются врагом номер один для мирового ислама, теракты происходят лишь раз в десятилетие. Это заставляет предположить две вещи: либо права конспирологическая версия, и спецслужбы сами устраивают себе взрывы. Либо — и это вторая версия — при всей хваленой демократии в Америке есть жесткий, тоталитарный и реальный контроль над жизнью людей и социальных групп, в том числе религиозных.
Когда говорят, что у террористов нет национальности, это очень смешно. А что это было? Нашествие марсиан? Современная гуманитарная наука говорит о том, что человек тесно связан со своим окружением. На него влияют детские впечатления, травмы, стигматы. Как мальчика учили разделять своих и чужих, какая у него во дворе была принята культура драки и прочее.
Есть идентичности, которые человек может даже до конца не осознавать. Вот на этой неделе на российском телевидении модная тема — русские дети, вывезенные в Третий Рейх и усыновленные немцами. Согласно этим телесюжетам, эти вроде бы вполне немецкие старики только сейчас, узнав тайну своих русских корней, начинают вполне понимать самих себя…
А в семье Царнаевых все очевидно. Лет десять назад мать этих братьев заставила старшего всерьез погрузиться в мир ислама, чтобы он отстал от свободного секса и наркотиков. Учись, мол, сынок, у религиозных людей, плохому там не научат. Старшему брату новое развлечение понравилось, и он стал втягивать младшего. Эволюция была стремительна. Вскоре даже в мечети, в которую ходили в Америке, они стали бунтовать против ее, на их взгляд, излишне толерантного духа. Например, они возражали против празднования дня Мартина Лютера Кинга.
В любой исторической религии есть богословие любви и есть богословие ненависти. Мы в этом смысле является заложниками борьбы между этими направлениями в каждой из религий.
Мои критики спрашивают меня — «разве Ислам призывает к убийствам безвинных людей?». А зачем об этом спрашивать меня? Вы Царнаева спросите и других исламистов. Я же просто считаю, что раз исламистский террор есть — значит, наставники этих бомбистов нашли соответствующие цитаты и аргументы. И последние 20 лет пейзаж религиозно окрашенного терроризма довольно однозначен», — заключил диакон Андрей Кураев.
В интервью «Ленте. ру» Кураев также пояснил, что выступает против «идиотской» фразы «у терроризма нет вероисповедания и национальности». Диакон еще раз сказал, что исламские сайты не уделяют должного внимания критике братьев Царнаевых и теракта в Бостоне. Муфтиев, которые не способны обеспечивать безопасность граждан, Кураев предлагает поменять как «бесполезных менеджеров»: «Исламское сообщество России должно признать терроризм как свою проблему, свою болячку, свое говно».