Он включил радио. Сквозь бодрый марш нарочито хриплый диктор кричал:
– … еще и еще раз продемонстрирована перед всем миром бесконечная мудрость Неизвестных Отцов – теперь это военная мудрость! Будто вновь ожил стратегический гений Габеллу и Железного Воителя! Будто вновь поднялись славные тени наших воинственных непобедимых предков и рванулись в бой во главе наших танковых колонн! Хонтийские провокаторы и разжигатели конфликтов потерпели такое поражение, что никогда уже отныне не осмелятся сунуть нос через свои границы, никогда более не позарятся на нашу священную землю! Многотысячные армады бомбовозов, ракет, управляемых снарядов бросили хонтийские горе-вояки на наши города, но и тут победила не стратегия тупой силы и хищного напора, а мудрая стратегия тончайшего расчета и ежесекундной готовности к отражению врага. Нет, не зря мы терпели лишения, отдавали последние гроши на укрепление обороны, на создание непроницаемого панциря противобаллистической защиты! «Наша система ПБЗ не имеет равных в мире», – заявил всего лишь полгода назад фельдмаршал в отставке, кавалер двух Золотых Знамен Иза Петроцу. Старый вояка, ты был прав. Ни одна бомба, ни одна ракета, ни один снаряд не упали на священную землю Страны Отцов! «Неодолимая сеть стальных башен – это не только наш несокрушимый щит, это символ гения и нечеловеческой проницательности тех, кому мы обязаны всем, – наших Неизвестных Отцов», – пишет в сегодняшнем номере…
Максим выключил радио. Да, война, кажется, кончилась. Впрочем, кто знает, что они еще там готовят… Максим свернул с центральной улицы в узкий проулок между двумя гигантскими небоскребами розового камня и по булыжной мостовой, мимо длинной очереди в хлебную лавку, подкатил к ветхому почерневшему домику. Вепрь уже ждал, покуривая сигарету, прислонившись спиной к фонарному столбу. Когда машина остановилась, он бросил окурок и, протиснувшись через маленькую дверцу, сел рядом с Максимом. Он был спокоен и холоден, как всегда.
– Здравствуйте, Мак, – сказал он. – Что случилось?
Максим развернул машину и снова выехал на главную улицу.
– Что такое термическая бомба – знаете? – спросил он.
– Слыхал, – ответил Вепрь.
– Хорошо. С синхронными запалами имели когда-нибудь дело?
– Вчера, например, – сказал Вепрь.
– Отлично.
Некоторое время они ехали молча. Здесь было большое движение, и Максим отключился, сосредоточившись на том, чтобы прорваться, пробиться, протиснуться между огромными грузовиками и старыми воняющими автобусами, и никого не задеть, и не дать никому задеть себя, и попасть под зеленый свет, а потом снова попасть под зеленый свет, не терять хотя бы ту жалкую скорость, которую они имели, и, наконец, их автомобильчик вырвался на Лесное шоссе, на знакомую автостраду, обсаженную огромными раскидистыми деревьями.
Забавно, подумал вдруг Максим. По этой самой дороге я въезжал в этот мир, вернее, меня ввозил бедняга Фанк, а я ничего не соображал и думал, что он – специалист по пришельцам. А теперь по этой же дороге я, возможно, выезжаю из этого мира, и из мира вообще, да еще увожу с собой хорошего человека… Он покосился на Вепря. Лицо Вепря было совершенно спокойно, он сидел, выставив локоть протеза в окно, и ждал, когда ему объяснят. Может быть, он удивлялся, может быть, волновался, но это не было заметно, и Максим почувствовал гордость, что такой человек доверяет ему и полагается на него без оглядки.
– Я вам очень благодарен, Вепрь, – сказал он.
– Вот как? – произнес Вепрь, повернув к нему сухое желтоватое лицо.
– Помните, однажды на заседании штаба вы отозвали меня в сторонку и дали мне несколько разумных советов?
– Помню.
– Так вот, я вам за это благодарен. Я вас послушался.
– Да, я заметил. Вы меня этим даже несколько разочаровали.
– Вы были правы тогда, – сказал Максим. – Я послушался ваших советов, и в результате дело повернулось так, что мне предоставляется возможность проникнуть в Центр.
Вепрь дернулся.
– Сейчас? – быстро спросил он.
– Да. Приходится спешить, я ничего не успел приготовить. Меня могут убить, и тогда все будет напрасно. Поэтому я взял с собой вас.
– Говорите.
– Я войду в здание, вы останетесь в машине. Через некоторое время поднимется тревога, может быть, начнется стрельба. Это не должно вас касаться. Вы продолжаете сидеть в машине и ждать. Вы ждете… – Максим подумал, прикидывая. – Вы ждете двадцать минут. Если в течение этого времени вы получите лучевой удар, значит, все обошлось. Можете падать в обморок со счастливой улыбкой на лице… Если нет – выходите из машины. В багажнике лежит бомба с синхронным запалом на десять минут. Выгрузите бомбу на мостовую, включите запал и уезжайте. Будет паника. Очень большая паника. Постарайтесь выжать из нее все, что только можно.
Некоторое время Вепрь размышлял.
– Вы не разрешите мне позвонить кое-куда? – спросил он.
– Нет, – сказал Максим.
– Видите ли, – сказал Вепрь, – если вас не убьют, то, насколько я понимаю, вам наверняка понадобятся люди, готовые к бою. Если вас убьют, люди понадобятся мне. Вы ведь для этого меня и взяли, на случай, если вас убьют… Но один я смогу только начать, а времени будет мало, и людей надо предупредить заранее. Вот я и хочу их предупредить.
– Штаб? – спросил Максим неприязненно.
– Ни в коем случае. У меня есть своя группа.
Максим молчал. Впереди уже поднималось серое пятиэтажное здание с каменной стеной вдоль фронтона. То самое. Где-то там бродила по коридорам Рыба, орал и плевался разгневанный Бегемот. И там был Центр. Круг замыкался.
– Ладно, – сказал Максим. – У входа есть телефон-автомат. Когда я войду внутрь – но не раньше, – можете выйти из машины и позвонить.
– Хорошо, – сказал Вепрь.
Они уже подъезжали к повороту с автострады. Почему-то Максим вспомнил Раду и представил себе, что с нею станется, если он не вернется. Плохо ей будет. А может быть, и ничего. Может быть, наоборот, ее выпустят… Все равно – одна. Гая нет, меня нет… Бедная девочка…
– У вас есть семья? – спросил он Вепря.
– Да. Жена.
Максим покусал губу.
– Извините, что так неловко получилось, – пробормотал он.
– Ничего, – спокойно сказал Вепрь. – Я попрощался. Я всегда прощаюсь, когда ухожу из дому… Вот это, значит, и есть Центр? Кто бы мог подумать… Все знают, что здесь телецентр и радиоцентр, а здесь, оказывается, еще и просто Центр…
Максим остановился на стоянке, втиснувшись между ветхой малолитражкой и роскошным правительственным лимузином.
– Ну все, – сказал он. – Пожелайте мне удачи.
– От всей души… – сказал Вепрь. Голос его осекся, и он закашлялся. – Все-таки я дожил до этого дня, – пробормотал он.
Максим положил щеку на руль.