Вдруг Топольный остановился на месте, словно бы натолкнулся на невидимую стену. Глаза у него расширились, горло неожиданно пересохло. Он сдавил руками виски.
– Есть! Есть!!!
Все было так просто… Не надо никакой ракеты, не надо отправлять космотрон к звездам, не надо стрелять пластинкой синтета. Почему? Надо всю реакцию перенести внутрь космотрона. Ведь это именно там, в вакуумной трубе кругообразной формы, разгоняются частицы материи до околосветовой скорости. Электрическая энергия ускоряет их полет. Они все время вращаются, все быстрей и быстрей… Надо взять синтет – не пластинку, к черту пластинку! – надо просто впрыснуть в космотрон распыленное облачко атомов синтета. А скорее, ионов. Разумеется! В космотроне уже кружат карбионы. Теперь начнут разгоняться также ионы синтета, но как более тяжелые, чем карбионы, они будут двигаться медленнее их. На каждые два круга карбионов получится приблизительно полтора круга ионов синтета, следовательно, они будут расходиться, при расхождении сталкиваться, постоянно сталкиваться, карбионы будут проникать в ядра синтета, и в них возникать новые ядра, ибо времени на это будет достаточно: синтет, в котором происходит реакция, сам будет мчаться очень быстро! И, таким образом, в глубине космотрона, в вакуумной трубе, родится супертяжелая частица – стеллар!
Топольный считал на бумаге, ломал спички, чернила текли у него по пальцам, пачкая листы, а он говорил сам с собой, совсем не отдавая себе в этом отчет. Внезапно он вскочил на ноги и резко начал одеваться. К Селло! Да, теперь наступило для этого время. Застегивая пиджак, он выбежал в коридор и только там заметил, что на ногах у него домашние тапочки. Вернулся за ботинками. Через минуту выскочил из дому, натягивая на бегу плащ, по локоть всунул руку в рукав и во второй раз разодрал подкладку сверху донизу. С развевающимися длинными лоскутьями подкладки он помчался на противоположный конец университетского городка.
Услышав протяжный звонок, который его разбудил, Селло посмотрел на часы, светящие зеленоватыми цифрами с ночного столика. Приближался пятый час.
Он набросил халат и вышел в коридор, открыл дверь и столкнулся с тяжело дышащим человеком, который запыхался, как после изнуряющего бега. Это был Топольный.
– Есть стеллар! Профессор! Есть стеллар! – дышал молодой человек, подталкивая перед собой Селло по темному коридору.
У профессора мелькнула недобрая мысль, что Топольный сошел с ума.
– Где… где стеллар? – спросил он, невольно обращая взгляд на помятый сверток, который Топольный сжимал в руках.
– Нет, стеллара еще нет, но будет, я открыл метод, – уже спокойнее сказал Топольный.
Он развернул сверток, в котором оказались вырванные из общей тетради, исписанные страницы. Профессор зажег большую лампу, увидел лицо Топольного, и глаза у него расширились от удивления.
– Что это? – сказал он. – Что вы с собой сделали?
Топольный моргал, беспомощно улыбаясь.
– Извините… Я не думал, что время такое раннее, то есть позднее, но правда…
Селло взял его за плечо и подвел к зеркалу. Топольный увидел собственное лицо ото лба до подбородка, покрытое гранатовыми и голубыми полосами.
– Ах, я испачкался, потому что без пера… писал спичками, но… но посмотрите же сюда, профессор!
В его голосе звучало такое воодушевление, что Селло против воли поддался ему. Стоя в пижаме, с наброшенным на плечи халатом, он смотрел на стремительно бегающие пальцы Топольного, который, бросая скупые объяснения, рисовал план экспериментов. Через некоторое время он положил юноше руку на плечо.
– Подождите, – сказал он.
Он пошел в другую комнату, вернулся с ручкой, сел за стол, подвинул к себе бумаги и начал писать. Расставляя знаки со свойственным ему размахом, сначала он проверил расчеты Топольного, затем ввел ряд дополнительных данных. Топольный почувствовал, что ноги в коленях у него подгибаются. В голове была абсолютная пустота. Там, в преобразованиях, которые выплывали из-под пера Селло, была заключена судьба его идеи. Он тихо сел, не смея взглянуть на расчеты профессора. Наконец тот глубоко вздохнул, отодвинул от себя листы и посмотрел на своего ассистента. Топольный, очень бледный, ждал, и уже ничего смешного не было в чернильных пятнах на его лице.
– Ну так, – раздался бас Селло, – значит, в принципе вопрос решен верно, но… Но сомнительно. Сама основа синтеза безупречна, однако есть проблемы – немалые! А именно: стеллар на самом деле образуется, но тут же будет распадаться, потому что температура уже в конце первой секунды реакции превысит две тысячи градусов, то есть температура окружающей среды. Второй переменной является температура самого ядра, которая в момент столкновения наверняка превысит пять миллиардов градусов. Это у вас здесь, на этом графике.
Он подсунул Топольному листок.
Молодой человек минуту смотрел, ничего не понимая. Постепенно значение переплетения кривых доходило до его сознания. Неожиданно он схватил ручку и начал считать. Когда он поднял голову, глаза у него сияли.
– Ну так пусть реакция продолжается только полсекунды, – сказал он, – а затем космотрон выключится…
– Это не так просто, – буркнул нахмурившийся Селло.
Наклонив свою большую кудрявую голову, он надеялся через зажмуренные веки увидеть что-то в темноте под столом.
– Профессор…
– Что?
– Разве…
Топольный не закончил, но профессор его понял.
– Попробуем ли? Гм… Собственно говоря, наш космотрон слишком слаб, необходима установка более мощная. В нормальном режиме работы ничего не удастся сделать…
– Космотрон можно усилить… очень просто, – быстро подсказал Топольный.
– Именно об этом я думаю. Это довольно рискованно, обмотки могут сгореть. И смотрите, – поднял он голову, – еще недавно мы были убеждены, что мощность этого дракона удовлетворит наши потребности на десятки лет вперед!
Топольный не слышал его.
– Профессор, – сказал он тихо, – так а если не выключать космотрон?
– Как?
– Объясняю: если не выключать ток, а только использовать трубы с таким же диаметром, как в бетатроне, и…
– Ага, и выводить из оборота образованный стеллар вспомогательным отклоняющим полем? Если бы это удалось, было бы неплохо… Дайте ручку!
Склонившись над бумагами, они рисовали и считали, объясняясь отдельными словами. В конце концов Селло выпрямился, зашипел и скривился, потирая плечи.
– Любишь кататься, люби и саночки возить, – сказал он.
Воцарилось молчание.
– Итак, профессор?.. – осторожно спросил Топольный.
– Что?
– Когда начинаем?
Селло вздохнул. Затем – большой, пузатый, превосходящий ростом Топольного – он притянул к себе ассистента, обнял, так же сильно, как и неловко, через минуту повернулся к нему спиной и сказал: