Джонсон принял душ и лег в кровать. Дети спали. Жена шептала какие-то банальности сквозь сон. Секс, запах духов и тлеющая сигарета – ему все еще казалось, что он в той комнате с разбитым окном, где ветер раздувает шторы, а влажные простыни хвастают тем, что пропитались потом безупречно красивой женщины. Бумажные спички с названием ночного клуба. Джонсон все еще держал их в руке. Безупречность. Он взял телефон и набрал номер этого клуба.
– Хотите узнать адрес? – спросил его женский голос.
Сомнения длились не дольше мгновения.
Давать советы безумцам хорошо до тех пор, пока это безумие не поселится и в вашем разуме. После – вы уже один из них.
Джонсон заказал двойной «Джек Дэниэлс» и стал ждать. Две стриптизерши с потухшими глазами обхаживали металлический шест. Джонсон дал одной из них десятку. Она сняла лифчик и запустила пальцы под полоски стрингов. «Джек Дэниэлс» обжог рот и согрел желудок. Мысли невольно вернулись к недокуренной сигарете и следам помады на ее фильтре. Влажные простыни, духи, секс… По спине Джонсона снова покатились капли теплого пота. Он узнал бы ее из тысячи темноволосых и кареглазых. Она сидела за барной стойкой, и ее взгляд, подернутый какай-то усталой поволокой, был устремлен в пустоту. Выглядела ли она желанной? О, да! Полные груди натягивали блузку, подчеркивая торчащие соски. Черные чулки на длинных ногах. Короткая юбка. Приоткрытый рот, словно чьи-то невидимые губы нежно целуют ее. И этот взгляд! Да, теперь Джон видел, что это не усталость. Скорее истома, страсть, желание. Он поднялся и подошел к ней. Она была высокой. Выше него, по крайней мере, на каблуках.
– Не твое? – спросил ее Джонсон, протягивая бумажные спички с названием клуба. Ее губы вздрогнули. Все та же хищная плотоядная улыбка, которую он видел сегодня ночью у девушки, выпавшей из окна. Она оторвала спичку, зажгла ее, прикурила сигарету и сказала, что ее зовут Ивона. – Кэл, – представился Джонсон, не сводя глаз с накрашенных темной помадой губ, обхвативших белый фильтр.
– Закуришь? – Ивона достала еще одну сигарету, но протянула Джонсону ту, которую курила. Еще один глоток Джека Дэниэлса. Джонсон поморщился и затянулся сигаретой. Выдохнул. Облизал губы. Вкус помады показался ему сладким. – Хочешь переспать со мной? – спросила Ивона. Джонсон снова облизал губы и сказал: «Да».
Они поднялись по лестнице и вошли в холл. Сегодня Джонсон уже был здесь. Сегодня на этих ступенях сгорел человек, которого нет. Сегодня из окна номера, в который привела его сейчас Ивона, выпала девушка, которой тоже не было. Ничего этого не было и сейчас нет. Лишь только поцелуй. Лишь только пот и тихие стоны. Джонсон сорвал с Ивоны одежду. Ивона расцарапала ему грудь и прокусила губу. «Все это – безумие», – успел подумать Джонсон, но сейчас оно было важнее всего на свете…
И вот они лежат в постели. Влажные простыни прилипают к разгоряченным телам. Маленькая комната насквозь пропахла сексом и духами Ивоны. Она одевается, а Джонсон спрашивает ее:
– Ты кого-нибудь любила?
– Когда-то, – говорит она и продолжает одеваться.
– А сейчас? – Джонсон закуривает сигарету.
– Сейчас каждый раз.
Ивона забирает у него сигарету, делает затяжку и целует его в губы. Ее огонь обжигает ему рот. Сильнее. Еще сильней. Джонсон падает на пол и хватается за горло. Пламя пробирается ему в желудок. Заполняет все органы и с потом вырывается наружу. Бежать! Джонсон не думает. Ноги сами несут его куда-то. По лестнице. Вниз. Первый пролет, второй, третий… Он распахивает двери и выбегает на улицу. Скрипят тормоза патрульной машины. Темнокожий коп бежит к нему навстречу. Срывает с огнетушителя предохранитель. Джонсон кричит ему, чтобы тот проваливал. Коп не слышит его. Джонсон не слышит его. Реальность становится слишком хрупкой. Слышится звон бьющегося стекла. Осколки падают на тротуар. Нет будущего. Нет прошлого. Все в настоящем. Память, фантазии, мечты. Джонсон – коп. Джонсон – любовник. Сейчас есть лишь огонь. Он горит в глазах летящей вниз девушки. Много огня. Ивона вспыхивает, подобно факелу. Ветер срывает лоскуты истлевшей одежды. Джонсон поднимает голову, а Ивона, превратившись в огромную птицу, взмахивает крыльями и улетает куда-то прочь. Улетает куда-то. Улетает…
Джонсон садится в машину и едет домой. Слишком долгий день. Слишком безумная ночь. Еще один взгляд в небо. Теперь закурить. Странно, почему на губах вкус помады? Неважно. Где-то все еще есть люди, которые тебя ждут.
Остров. Океан. Одиночество… Человек. Один человек. И никого вокруг… Сначала он верит, что его спасут. Верит, что однажды увидит на горизонте парус, разожжет большой костер, и его заметят… Но паруса нет. И он один. И тогда человек перестает изучать море и начинает изучать остров. Искать тайны, понимать причины. Он забирается на самые высокие горы и спускается в самые глубокие пещеры. Он исследует жизнь вокруг себя и составляет карты. Но однажды человек находит нечто удивительное. Оно спрятано в древней пещере, которая находится недалеко от самой красивой реки. Рисунок. Он выбит в камне. Человек смотрит на него и понимает, что творение это создано таким же, как и он сам. И это значит, что он не единственный, кто живет здесь. И человек начинает искать. С новыми силами, забыв о горизонте и белом парусе. Но на острове никого нет кроме него. И тогда он снова возвращается к оставленному рисунку. Смотрит на него и пытается разобраться в череде дат и чисел. Наделяет их важностью. Приписывает к ним события. Пытается разобраться в значениях. Ведь все это неспроста. Ведь все это оставлено для него и только для него. И он уже видит в этих числах календари и пророчества. Вспоминает то, что было и говорит: «Да эти рисунки знают обо всем». И он так сильно хочет верить, что даже понимает язык, на котором оставлено ему послание. Читает на нем и ждет последней даты, которой заканчивается найденный им календарь. Ждет страшного пророчества, обещанного ему. Иногда боится. Иногда высмеивает свои страхи. Но все-таки ждет. Потому что он устал от одиночества. Устал жить один на этом крохотном острове, где не осталось тайн. И вот когда наступает последний день, человек выходит на берег и ждет конца. Конца всему. Но ничего не происходит. Лишь волны выносят на берег старое зеркало. Человек поднимает его и видит свое отражение. И больше ничего. И возвращается человек в свою пещеру и пишет под датой конца, что встретился с самим собой. А после, много-много лет спустя, другой одинокий человек находит эту пещеру и ждет даты, когда он должен встретиться с самим собой. Ждет и пытается понять, что это значит. И дополняет календарь своими записями и наблюдениями. И разрастается история, оставленная в пещере. И новые одинокие люди пытаются понять ее смысл… И так было всегда. И так будет всегда. Будет до тех пор, пока вертится наш мир…
Когда тебе нечего делать, всегда можно предаться надеждам.