– Ты почему такой хмурый? – растерянно спросила она Неслана.
Они вышли из здания космопорта. Высоко в небе, виднелись очертания растущей черной дыры.
– Красиво, правда? – спросила Раэль.
– Похоже на смерть, – признался Неслан.
Раэль рассмеялась. Вокруг суетились люди. Туристы, покидали одну из самых красивых планет открытой вселенной, рабочие увозили древние знания. Еще никогда прежде Неслан не замечал подобного отличия чужаков от местных жителей – одни умиротворены, другие суетливы, спешат, в глазах страх.
– Я тоже боюсь, – признался Неслан.
Раэль обняла его и поцеловала в губы.
– Сколько у нас есть времени? – спросила она.
– Меньше суток.
– Значит, еще успеем проститься.
– Я не хочу прощаться.
Спор. Вернее попытка спора. Неслан говорил о смерти. Раэль говорила о Вознесении. Неслан говорил о безумии. Раэль говорила о Вере.
– Мы просто разные, Неслан, – она взяла его за руку, отвела в спальню. – Наши веры разные, понимаешь?
– Я не хочу говорить о нашей вере.
– Я понимаю. Вы еще слишком молоды, чтобы понимать то, что понимаем мы, – Раэль сбросила с себя одежду, замерла, но Неслан, словно и не заметил этого. – Давай не будем тратить время даром, – она подошла к нему, расстегнула ему рубашку.
– Ты такая же, как и я, – прошептал Неслан. – Ты ничем не отличаешься от нас.
– Только Верой, – ее пальцы ловко расстегнули ремень на его брюках.
– Я не могу так.
– Можешь.
– Я не хочу так, – Неслан взял ее за плечи, заставляя остановиться. – Не хочу лететь на Землю, зная, что позволил тебе умереть.
– Это не смерть, – улыбнулась Раэль, но Неслан лишь замотал головой.
– Ты бы смогла позволить мне умереть? Смогла бы оставить меня на корабле, если бы знала, что он взорвется?
– Это другое.
– Для меня это одно и то же, – Неслан увидел мелькнувшее сомнение на лице Раэль.
– Давай просто займемся любовью, – неожиданно взмолилась она.
– Нет, – он сильнее сжал ее плечи, заглянул в глаза. – Если ты не улетишь со мной, то и я никуда не полечу. Останусь здесь. С тобой, – он почувствовал, как она вздрогнула. – Да, Раэль. Теперь мы с тобой в одном положении. Скажи, твоя вера все еще настолько сильна, чтобы позволить стоять и смотреть, как умирает человек, который тебе дорог?
– Не делай этого.
– А ты останови меня!
Чужие храмы. Чужая вера. Чужой Бог.
Неслан смотрел в небо. Раэль стояла рядом. Межзвездный корабль ZI-34 покидал умирающую планету. Сердце как-то странно вздрагивало – то замирало, то начинало биться сильнее.
– Ладно, – произнес Неслан, чувствуя, как в голове звенит пустота. – Значит, умрем вместе.
Минутная пауза показалась вечностью. Тело онемело.
– Пойдем, – сказала ему Раэль и потянула за руку к местному храму. – Я познакомлю тебя со своим клериком, он объяснит тебе, что нужно делать при Вознесении.
Неслан подчинился, пошел за Раэль в каком-то отупении.
– Напиться бы сейчас, – тихо сказал он, поднимаясь по ступеням древнего храма.
– Напиться? – Раэль сдержанно улыбнулась. – Боюсь, это не та вера, которая тебе сейчас нужна.
Держась за горизонтом событий, межзвездный корабль ZI-34 удалялся от планеты Древняя. Собравшиеся на смотровой площадке люди видели, как темнеет планета, вращается, разгоняется, устремляясь к центру черной дыры. Получаемые с планеты сигналы начинали приходить все реже и реже.
Собравшиеся люди стихли. Какое-то время то тут, то там слышался редкий шепот, затем наступила полная тишина.
Вознесение. Чувства были странными, даже не чувства, а мысли, которые стали чем-то более масштабным, чем прежде. Чувства, которые собирались воедино, сжимались, возвращая прежнюю личность.
«Неслан!» – подумала Раэль, пытаясь сориентироваться в новом, непривычном мире. Мире света, мире перемен, мире Веры.
«Раэль!» – услышала она голос своего клерика.
Голосов становилось все больше. Друзья, знакомые, родственники… Предки не ошиблись – жизнь не закончилась, она лишь перешла на новый уровень, открылась всем, кто Верил.
«Неслан!» – продолжала кричала Раэль, но надежда была уже почти мертва.
«Это была не его Вера, – тихо сказал ей клерик. – Не его жизнь. Не его Бог».
«Так он мертв?»
«Нет. Просто со своей Верой – далеко отсюда. Далеко от нас…»
«Далеко от меня», – тихо прошептала Раэль, удаляясь от клерика, который все еще продолжал что-то говорить.
Город вымирал, деградировал. Город детства, воспоминаний…
Молли снизила скорость, свернула с разбитой дороги к обочине, остановилась возле магазина с разбитыми витринами, по пустым, пыльным прилавкам которого бродил ветер.
– Все, дальше не поеду, – сказала она, откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза.
– Да, – протянул Тед, – не очень хорошее возвращение получилось.
Молли не ответила, вышла из машины. Ветер подхватил подол ее свадебного платья. Перед глазами все еще мелькали обугленные останки дома, из которого отец увез ее еще ребенком после смерти матери. После смерти женщины, лица которой Молли уже не помнила. Нет, были, конечно, фотографии, но Молли казалось, что запоминать мать по фотографиям неправильно. «Вот если бы, хоть одно живое воспоминание».
– На, вот, – Тед вышел из машины следом за женой, протянул ей открытую бутылку джина. – Поможет успокоиться.
– Не хочу, – отмахнулась Молли, пересекла пустынную дорогу, по которой ветер гонял белые полиэтиленовые пакеты, остановилась на другой стороне у высокого железного забора, протянувшегося вдаль до поворота сплошной стеной. – Когда я была маленькой, то мальчишки говорили, что за этим забором стоит настоящий замок, – сказала Молли, когда Тед подошел к ней.
– А ты видела? – спросил он, потягивая из бутылки чистый джин.
– Нужно было перебраться через забор, а я тогда еще была слишком маленькой.
– Ну, так сейчас уже большая, – Тед подпрыгнул, убедился, что поверх забора нет колючей проволоки, огляделся, сложил руки ступенькой.
– Ты серьезно?! – опешила Молли.