— Да сломанный он, — сказала на ходу спускавшаяся по лестнице сухонькая старушка. — Не работает. Мы в обслугу звонили, говорим, когда чинить придешь, а ему что, он в Аризону съехал, легкие лечить.
Говорила она с довольно-таки сильным акцентом. Восточноевропейским, как показалось Тени.
Среда отвесил ей низкий поклон.
— Зоря, дорогая моя, ты не поверишь, но выглядишь ты — просто глаз не оторвать, свет ты мой ясный! Ни чуточки не постарела.
Старушка смерила его взглядом.
— Не желает он тебя видеть. И я тебя видеть не желаю. Ты горевестник.
— Это просто потому, что если новости того не стоят, я к вам не приезжаю.
Старушка фыркнула. На ней было старое красное пальто, застегнутое на все пуговицы, в руках — пустая авоська. Она подозрительно покосилась на Тень.
— А это еще что за дылда? — спросила она у Среды. — Опять бандита нанял?
— Милостивая госпожа, как можно! Этого джентльмена зовут Тень. Да, он работает на меня, но исключительно для вашего же блага. Тень, позволь тебе представить: очаровательная мисс Зоря Вечерняя.
— Очень приятно, — сказал Тень.
Старуха уставилась на него птичьим глазом.
— Тень, — повторила она. — Славное имя. Когда тени становятся долгими, наступает мой час. А ты — длинная тень. — Она смерила его взглядом с головы до ног и улыбнулась. — Можешь поцеловать мне руку, — и она протянула ему холодную ладошку.
Тень наклонился и поцеловал ее худые пальцы. На среднем — большой перстень с янтарем.
— Славный мальчик, — проговорила она. — Пойду, куплю овощей. Я, понимаешь, единственная в этом доме, кто приносит хоть какие-то деньги. Сестры не гадают. Это все оттого, что говорят они только правду, а правду люди слушать не хотят. Правда — штука скверная, от нее у людей душа не на месте, и в другой раз они уже не придут. А я-то вру, как воду лью, и говорю им то, что они хотят услышать. Так что на хлеб в этом доме зарабатываю я одна. Вы что, и на ужин собираетесь остаться?
— Если нам будет дозволено, — тут же встрял Среда.
— Тогда давайте деньги, еды будет больше, — сказала она. — Гонору мне хватает, но на мякине меня не проведешь. У сестер гонору побольше, чем у меня. А больше всех, конечно — у него. Так что давайте деньги, а им об этом не говорите.
Среда расстегнул бумажник, сунул в него руку и вынул двадцатку. Зоря Вечерняя тут же выхватила купюру у него из пальцев, но взгляда не отвела. Он достал еще одну двадцатку и тоже отдал ей.
— Вот и ладно, — сказал она. — Как баре есть будете. А теперь идите по лестнице на самый верх. Зоря Утренняя уже проснулась, но третья наша сестрица спит себе, так что шуму особо не подымайте.
Тень и Среда пошли вверх по темной лестнице. Площадка третьего этажа была сплошь завалена черными пластиковыми мешками с мусором, от которых шел запах гнилых овощей.
— Они что, цыгане? — спросил Тень.
— Зоря и ее семейство? Попал пальцем в небо. Нет, они не Rom. Они русские. Типа, славяне.
— Так ведь она же гадалка.
— Мало ли на свете гадалок! Я и сам балуюсь иногда, под настроение. — К последнему лестничному пролету Среда уже пыхтел как паровоз. — Что-то я начал терять форму.
На самой верхней площадке оказалась одна-единственная дверь, выкрашенная в красный цвет и с глазком посередине.
Среда постучался. Ответа не последовало. Он постучал еще раз, уже сильнее.
— Иду! Иду! Слышу я вас! Слышу! — защелкали замки, задвигались по полозьям засовы, лязгнула цепочка. Красная дверь со скрипом отворилась.
— Кто здесь? — мужской голос, старческий и прокуренный насквозь.
— Старый друг, Чернобог. С компаньоном.
Дверь открылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка. В темноте Тень разглядел седую голову: человек внимательно их разглядывал.
— Что ты здесь забыл, Вотан?
— Во-первых, удовольствие видеть тебя и говорить с тобой. Ну, а еще есть у меня кое-какая информация. Как там говорится?.. Ах да, было наше, станет ваше.
Дверь распахнулась. За ней стоял плотно сбитый коротышка, одетый в несвежий купальный халат: волосы — перец с солью, морщинистое лицо. Светло-серые потертые штаны в полоску — и тапочки. В толстых мощных пальцах была зажата сигарета без фильтра, которую он курил, пряча огонек в кулак. Как зэк, подумал Тень. Или как профессиональный солдат. Хозяин квартиры протянул Среде левую руку.
— Ну тогда добро пожаловать, Вотан.
— Теперь меня зовут Среда, — ответил тот, рукопожатием на рукопожатие.
Короткая улыбка, сверкнули желтые прокуренные зубы.
— Да уж, — сказал хозяин квартиры. — Обхохочешься. А это кто?
— Мой партнер. Тень, познакомься, это мистер Чернобог.
— Ну, здорово! — сказал Чернобог и пожал Тени левую руку. Руки у него были шершавые и загрубелые, а кончики пальцев — настолько густого желтого цвета, будто он вымачивал их в растворе йода.
— Как поживаете, мистер Чернобог?
— Хреново поживаю. Нутро болит, спину ломит, а по утрам от кашля наружу выворачивает.
— Ну что вы стоите в дверях? — раздался женский голос. Тень заглянул через плечо Чернобога и увидел еще одну старушку, еще более субтильную и хрупкую, чем сестра, — вот только волосы у нее до сих пор были длинными и золотистыми. — Я Зоря Утренняя, — сказала она. — Нечего стоять в прихожей. Проходите, присаживайтесь. Я принесу вам кофе.
За дверью была квартира, в которой пахло вареной капустой, кошачьим туалетом и сигаретами без фильтра; их провели через крошечную прихожую мимо нескольких закрытых дверей в гостиную на том конце коридора и усадили на огромный древний диван, набитый конским волосом, потревожив по дороге престарелого серого кота, который вытянулся, встал и проследовал, нога за ногу, на дальний конец дивана, где и улегся, смерив каждого по очереди взглядом, — после чего закрыл глаза и вновь отошел ко сну. Чернобог уселся в кресло напротив.
Зоря Утренняя отыскала пустую пепельницу и поставила ее перед Чернобогом.
— Какой кофе вы предпочитаете? — спросила она у гостей. — У нас его пьют черным, как ночь, и сладким, как грех.
— Звучит превосходно, мэм, — сказал Тень и посмотрел в окно, на стоящие напротив здания.
Зоря Утренняя вышла. Чернобог посмотрел ей вслед.
— Вот это женщина, я понимаю, — сказал он. — Не то что ее сестры. Одна — просто гарпия, а другая только и знает, что спать целыми днями.
Ногу в тапочке он водрузил на длинный приземистый кофейный столик, в центре которого красовалась инкрустированная шахматная доска, сплошь в подпалинах от сигарет и отпечатках кофейных чашек.
— Ваша жена? — спросил Тень.