Кое-чего ты еще не знаешь, Даниэль. Мы разорены. У нашей семьи не осталось денег. Совсем. Тебе известно, что во время кризиса мы столкнулись с некоторыми трудностями. На самом деле все было куда хуже, чем мы делали вид. Мы разорились, но вынуждены были обманывать тебя, потому что растерялись и не знали, что предпринять, но при этом не хотели, чтобы нас жалели и предлагали деньги. Позволь мне быть честной с тобой до конца, сегодня наступил день неприятных откровений: мне было стыдно. И стыдно до сих пор.
* * *
От таких известий я испытал смешанные чувства: стыд, печаль и шок. Но самым главным было недоверие. Я ничего не знал. И даже ни о чем не подозревал. Как могло случиться, что я оказался настолько слеп? Я уже собрался обрушить на мать град вопросов, но она почувствовала, что я намерен прервать ее, и ласково накрыла мою руку своей, чтобы остановить меня.
Позволь мне закончить.
Пожалуйста.
Все, что захочешь, ты скажешь мне немного погодя.
Бухгалтерией всегда занималась только я. Благодаря мне тридцать лет наш корабль держался на плаву. Мы справлялись. Ведь садоводческий магазин никогда не приносил особых доходов. Но мы никогда не гнались за большими деньгами. Мы просто держали голову над водой и любили свою работу. Если пару лет нам не удавалось съездить в отпуск за границу, мы отправлялись отдохнуть на местный пляж. Мы всегда сводили концы с концами. Долгов у нас было немного, накладные расходы никогда не были значительными, и мы хорошо делали свое дело. Клиенты сохраняли нам верность. Они продолжали ходить к нам даже тогда, когда за городом открылись дешевые садоводческие центры, и мы выстояли и остались на плаву.
Ты уже не жил с нами, когда на нашем пороге очутилось письмо от торговца недвижимостью. Из него мы узнали настоящую стоимость нашего крошечного садоводческого магазинчика. Это было невероятно. Я и мечтать не могла о таком благополучии. Всю жизнь мы вкалывали как проклятые, выращивали цветы и получали весьма скромный доход, но оказалось, что земля у нас под ногами, на которую мы не обращали ни малейшего внимания, настолько выросла в цене, что стоила больше того, что мы сумели заработать за всю жизнь. Впервые нас с Крисом буквально опьянила мысль о больших деньгах. Мы приглашали тебя на ужин в самые модные рестораны. Мы ликовали, как дети. Но вместо того, чтобы просто продать участок, я решила одолжить в банке несколько сотен тысяч фунтов под залог нашей земли. Все говорили, что я поступаю здраво и разумно. К чему цепляться за деньги? Недвижимость походила на волшебную палочку: безо всяких усилий с нашей стороны она приносила прибыль. Забросив свой садоводческий центр и поручив наемным сотрудникам спустя рукава выполнять работу, в которую сами вкладывали душу, мы приобрели несколько квартир, чтобы сдавать их внаем. На первый взгляд, мы с Крисом приняли совместное решение, но ты же знаешь своего отца — цифры его не интересуют. Он предпочел передоверить все дело мне. Я искала квартиры. Я сделала окончательный выбор. Уже через полгода нам принадлежали пять квартир, но мы рассчитывали увеличить их число до десяти. Откровенно говоря, эту цифру я взяла с потолка, только потому, что десять казалось мне лучше девяти. Мы начали использовать выражения вроде «наш портфель недвижимости». Теперь я заливаюсь краской стыда, когда вспоминаю об этом. Мы говорили об этих квартирах так, словно построили их собственными руками. Мы восторженно удивлялись тому, как их стоимость возрастала на семь, восемь, девять процентов в год. В свое оправдание скажу, что обыкновенная жадность была здесь ни при чем. Я планировала, что мы отойдем от дел. Управлять садоводческим магазином — нелегкое занятие. Мы не могли заниматься им бесконечно. Мы не были даже уверены в том, что выдержим еще хотя бы год. У нас не было сбережений. У нас не было пенсии. И продажа земли под залог стала для нас выходом из положения, способом разом покончить со всеми проблемами.
Сейчас меня называют сумасшедшей, но это случилось еще пять лет назад. Во всяком случае, я поддалась безумному порыву. Это единственное объяснение, которое приходит мне в голову. Я сошла с ума. Я с головой ударилась в бизнес, о котором ровным счетом ничего не знала, забросив источник существования, в котором разбиралась досконально. А когда разразился кризис, наш банк оказался на грани банкротства. То самое учреждение, которое настойчиво уговаривало нас занять у него деньги и вложить их в недвижимость, теперь смотрело на нас, как на своих злейших врагов! Они хотели получить свои деньги обратно еще быстрее, чем одолжили их нам. Нам пришлось продать всё, все пять квартир. Ты знал об этом, но до сих пор не представляешь, какие убытки мы понесли на каждой. Мы внесли депозит в долевое строительство, но, поскольку завершить покупку не смогли, деньги оказались потеряны. Полностью, до последнего пенни! Мы были прижаты к стене. Мы продали дом и садоводческий магазин. Но при этом делали вид, внушая всем, а не только тебе, что это — лишь часть нового, грандиозного плана. Свой выход на пенсию мы ускорили под предлогом того, что смертельно устали от бесконечной тяжелой работы. Это была ложь. У нас просто не было иного выхода.
На те немногие деньги, что у нас еще оставались, мы купили ферму в Швеции. Вот почему она находится в Богом забытом углу страны и пребывает в полуразрушенном состоянии. Тебе же мы представили дело так, будто искали и наконец нашли свою идиллию. Да, это и в самом деле было так, но также верно и то, что приобрели мы ее почти даром, поскольку стоила она дешевле гаража в Лондоне. Но, несмотря на всю ее дешевизну, после переезда, с учетом всех расходов на него, у нас осталось всего девять тысяч фунтов. Назови эту цифру любому финансовому консультанту, и он категорически заявит тебе, что у нас ничего не выйдет: нас двое, по четыре с половиной тысячи фунтов на каждого, а ведь нам уже за шестьдесят — хотя мы сможем прожить еще лет тридцать. Нам неоткуда было ожидать помощи и поддержки. Мы вверили свое будущее отдаленной ферме в медвежьем углу в стране, которую я покинула пятьдесят лет назад.
Не имея денег, жить в Лондоне невозможно и невыносимо. Садясь в автобус, будь готов заплатить два фунта. Буханка хлеба на рынке стоит пять. На своей ферме мы собирались переписать правила современного образа жизни и обрести счастье без кредитных карточек и наличных. Мы будем ездить на велосипедах, а бензин сэкономим для экстренных случаев. Отпадет необходимость уезжать куда-либо в отпуск. Зачем отдыхать еще где-то, когда ты живешь в красивейшем уголке мира? Летом мы могли купаться в речке, а зимой — кататься на лыжах, причем совершенно бесплатно. Мы вновь соединимся с природой, станем выращивать продукты для собственного потребления, разведем огород и фруктовый сад, будем собирать в лесу грибы и ягоды, которые в любом гастрономе стоят баснословных денег. Мы с твоим отцом вновь начали бы заниматься тем, что делали всю жизнь, ради чего появились на этой земле, — сажать и выращивать цветы.
Несмотря на то, как это выглядит со стороны, я вовсе не чувствовала себя несчастной, когда строила эти планы. Подобная перспектива отнюдь не страшила меня. Мы рассчитывали вернуться к простому и незатейливому существованию вовсе не из каких-либо ханжеских или добродетельных побуждений: дескать, аскеза полезна для души. Жить по средствам, считали мы, — вот единственный способ обрести подлинную независимость. Мы уже видели себя паломниками, отправившимися на поиски новой жизни и убегающими от гнета долговой ямы. На борту корабля, плывущего в Швецию, мы с Крисом весь вечер провели на палубе, сидя в креслах с термосом чая на коленях, укутав ноги пледами и глядя на звезды. Мы разрабатывали стратегию ведения домашнего хозяйства так, словно это была военная операция, поскольку поклялись друг другу больше никогда не одалживать денег, чтобы не получать впредь ни единого письма из банка с угрозами в свой адрес и не испытывать гнетущего чувства беспомощности, глядя на растущую пачку счетов. Никогда, никогда!