Одному Богу известно, как ему не хотелось сюда заходить. Но самое обидное, что домой ехать хотелось еще меньше.
Поэтому он дернул тяжелую дверь и скользнул внутрь. Он знал, что храм открыт. Он всегда открыт. Стивен на мгновение в нерешительности замер у двери, потом направился к алтарю. Еще дольше не решался преклонить у алтаря колени. Перекреститься.
Открыть свое сердце.
Он потерял счет времени, погрузился в себя, пока шум за спиной не заставил его вздернуть голову и схватиться за оружие, висящее в наплечной кобуре.
— А я все гадаю, когда ты вернешься домой, Стивен.
Он медленно встал, обернулся и посмотрел на человека, который сидел в третьем ряду. Заметил седину на висках. Постарел… Они оба постарели. Они вместе росли, вместе служили в этом самом храме. Были лучшими друзьями. Еще четыре года назад, до того как все произошло.
Четыре года назад, когда умерла Мелисса и Стивен исповедался в одном из самых страшных грехов единственному человеку, который, он точно знал, сохранит его тайну. Человеку, который сидел сейчас в третьем ряду, — белый воротничок резко выделялся на фоне крепкой загорелой шеи.
Стивен сглотнул.
— Майк.
Тот поднял черную кустистую бровь.
— Для тебя отец Михаил. — Он улыбнулся. — Сын мой.
Стивен почувствовал, как губы расплываются в улыбке, несмотря на бушующие в душе противоречия.
— Да пошел ты знаешь куда, отче!
Майк с притворной досадой покачал головой.
— В наказание за такие слова мне следует велеть тебе произнести пять раз «Аве Мария».
— За слова «да пошел ты»?
— За те неуважительные слова, которые ты на самом деле хотел произнести.
Стивен встретился с другом взглядом, и оба посерьезнели.
— Тогда мне стоит прочесть молитву более пяти раз.
— Зачем ты здесь, Стивен? — мягко спросил Майк, в его голосе звучало умиротворение, которое чувствуешь только в церкви.
Стивен отвел взгляд, обернулся, наткнулся глазами на статую Девы Марии с Младенцем. Пытался найти ответ, глядя на их безмятежные лица, настолько не вязавшиеся с тем, что творилось у него внутри.
— Не знаю, — наконец ответил он. — Похоже, мне больше некуда идти.
— Я приму любой ответ, — сказал Майк. — Мне не хватало тебя, Стивен. Я подумал, что должен тебя навестить после всех неприятностей, которые выпали на долю Ники весной. Я звонил, много раз, но…
Стивен слышал, как оборвался голос друга. Майк больше не был отцом Майком Леоном, он был закадычным другом. Другом, которого Стивен ранил своим пренебрежением.
— Но я тебе так и не перезвонил, — закончил Стивен, покаянно опуская голову. — Прости, Майк.
— Это ты меня прости. Мне следовало быть более настойчивым. Нужно было просто к тебе приехать.
Стивен приподнял плечо.
— Я не знаю, что бы это изменило. Ну, ты понимаешь.
Майк вздохнул.
— Мне очень жаль. Как они?
Стивен оглянулся через плечо, Майк сидел в той же позе. Это была одна из черт, которые всегда изумляли Стивена в приятеле, — терпеливая безмятежность, которая, казалось, могла успокоить даже самого встревоженного прихожанина.
— Как бы мне хотелось сказать, что они в порядке, но это не так. Из них троих более или менее нормально чувствует себя только Мэтт.
— Мэтт? — Майк склонил голову набок. — Трудно поверить. А что с Брэдом?
Неожиданно груз, давящий на плечи, стал тяжелее.
— Не знаю. — Стивен сгорбился. — Майк, я не знаю, что делать. Брэд изменился… за одну ночь.
— Люди редко меняются за одну ночь, — заметил Майк.
— А Брэд изменился, — настаивал Стивен. — И я не понимаю, чем я или кто-то еще вызвал эти перемены. Я думал, все пройдет, но…
— Но стало только хуже.
— Похоже, ты постоянно слышишь подобные истории.
— К сожалению, да. Присядь, Стивен. Пожалуйста. — Майк подался вперед и похлопал по скамье напротив. — Ты заставляешь меня нервничать. Ты натянут как пружина.
Стивен плюхнулся на скамью, положил руку на деревянную спинку.
— Сегодня меня вызывала учительница Брэда. Он не успевает по химии.
— Ничего себе!
Стивен кивнул.
— Я спросил его об этом, когда вернулся домой, а он повел себя так, будто он… ненавидит меня, — нерешительным шепотом закончил он. — Не знаю, что делать.
Он вздрогнул, когда Майк накрыл своей ладонью его руку, но не отдернул ее. Это было так похоже… на былые времена. В горле забурлили эмоции, Стивен тяжело сглотнул стоящий там ком, пока чувства не захлестнули его окончательно. Он сделал глубокий вдох, подождал, пока сможет продолжать.
— Как я и говорил, самый нормальный сейчас Мэтт, а Ники с каждым днем становится все лучше. — Он улыбнулся через силу. — Хелен такая же, как всегда.
Майк долго молчал, потом пожал его руку.
— Значит, у Брэда неприятности, Мэтт взрослеет, Ники выздоравливает, а Хелен — все та же старушка Хелен. А ты как, мой друг? — негромко спросил он. — Твоя-то жизнь как?
Опять в горле встал ком, и опять Стивен проглотил его.
— Моя жизнь… это и есть моя жизнь.
— А могла быть и лучше, — сухо заметил Майк.
Стивен помимо воли улыбнулся.
— Звучит несколько театрально.
— Несколько театрально… — Майк помолчал и, поскольку Стивен ничего не отвечал, продолжил: — А в личной жизни? Ты не передумал? Не хочешь еще раз сходить под венец?
Уголок рта Стивена дернулся вверх.
— Еще раз сходить под венец… В твоих устах это звучит старомодно.
— Ты не ответил на мой вопрос, Стивен.
— Не ответил, да? — Стивен расправил плечи, готовый к спору, который, он знал, сейчас последует. — Нет, не передумал. Я больше не женюсь. По крайней мере пока мальчики не вырастут.
— Ники еще лет десять будет маленьким, Стивен, — негромко сказал Майк. — Ты слишком долго будешь оставаться один.
Стивен прищурился.
— Ты же один.
Майк улыбнулся.
— Тут другое, и ты прекрасно это знаешь. Кроме того, у меня есть церковь. — Майк приподнял изогнутую бровь. — Могу с уверенностью сказать, что у тебя и этого нет.
Стивен отвернулся.
— Майк, удар ниже пояса. — Но, конечно, друг был прав.
— Иногда полезно ударить ниже пояса. Еще десять лет — слишком долгий срок для житья бобылем.
Стивен неотрывно смотрел на Деву Марию с Младенцем.