– Полетишь ты на Сент-Барт или не полетишь, твое дело. Сейчас я возвращаюсь домой, и ты тоже.
– Ну что ты взъелась из-за какой-то ерунды, – заюлил Зак, пытаясь утишить ее гнев. Ну конечно же, ему не хотелось уезжать, но уже ничего нельзя исправить, поздно. А ведь она во многом импонировала ему. Их отношения давали ему гораздо больше, чем ей. И так было с самого начала.
– Может быть, для тебя это и ерунда, а для меня нет. Чтобы быть со мной, тебе вовсе не надо притворяться, что ты безумно в меня влюблен. Надо просто хорошо ко мне относиться, а не использовать меня в своих корыстных целях. И я думаю, что ты никогда не был ко мне привязан. И теперь поняла, что и у меня нет к тебе никакой привязанности. По правде сказать, ты мне сейчас просто неприятен. Когда я не взяла тебя с собой в Европу, ты устроил мне истерику, а ведь я, между прочим, была совершенно не обязана этого делать. Мы к тому времени встречались ровно четыре месяца, и мне было совершенно ни к чему возить тебя по Европе, ты бы там прохлаждался в роскошных отелях, а я бы работала как каторжная. Ты не позвонил мне в Париж, когда мне сделали операцию. А когда я позвонила тебе, ты сказал, что очень рад, так мне и надо, раз не взяла тебя с собой. Когда я прилетела домой, ты из вредности постарался уехать из города. А теперь взбесился, что я привезла тебя на Гавайи и что здешняя публика недостаточно хороша для тебя, а я не помогаю тебе заводить полезные знакомства на пляже. И знаешь, я никогда не буду тебе помогать. Ты – мое лекарство от одиночества, мне тяжело и страшно проводить воскресенья одной. Но пропади все пропадом, лучше уж я буду одна, чем позволю на себе паразитировать. Так что, мой дорогой, мы возвращаемся. Привлеки к себе внимание кого-то еще, пусть они везут тебя на следующее Рождество на Сент-Барт. Мне, честно признаюсь, наплевать. Через полчаса мы должны освободить номер.
И Тимми зашла в ванную и громко захлопнула за собой дверь. В их номере была еще одна ванная, и Зак мог переодеться в ней. Тимми давно так не сердилась, она просто полыхала от гнева, а такое с ней случалось не часто. Недаром Джейд так плохо о Заке отзывалась, сейчас он доказал, как она права. Ничтожество, прихлебатель. Тимми всегда знала, что их отношения не без червоточины, но закрывала на это глаза. И вот на Гавайях он вынудил ее признать горькую правду. Будь она в него влюблена, она, может быть, и смогла бы его простить. Но никакой влюбленности и в помине не было. У них всего лишь легкие и необременительные отношения, не более того. И Тимми не могла допустить, чтобы ее так беспардонно эксплуатировали, а Зак сейчас попытался. Все, конец, ее терпение лопнуло.
Одно приятно – он получил от Тимми всего только часы Картье и поездку на Гавайи. Пустяки, она ни о чем не жалела, но была оскорблена и возмутилась, что ее эксплуатируют. Увы, это неизбежно, когда вступаешь в близкие отношения с такими ничтожествами, как Зак. Кончается все тем, что они заходят слишком далеко. И тогда она с ними расстается – с кем-то раньше, с кем-то позже, но все равно расстается.
Из ванной Тимми вышла через двадцать минут, на ней были джинсы, тенниска и джинсовая куртка, на плечи накинута шаль, на ногах сандалии. Волосы мокрые, она приняла душ. Хмурый Зак сидел на стуле в гавайской рубашке и в джинсах, которые она ему оставила. Не произнося ни слова, он встал и пошел за ней из номера. Он понимал, что перешел грань, и не хотел усугублять положение. Когда они спустились в вестибюль, он спросил, может быть, она все-таки передумает и останется. Прощения он не попросил, но было видно, что он чувствует себя неловко и волнуется. Он только что упустил единственный в мире шанс плюс еще четыре дня отдыха на Гавайях, хоть и считал, что это гиблое место. Все равно Гавайи есть Гавайи, тем более что отдых ему ничего не стоил, а Тимми как-никак знаменитая владелица империи «Тимми О».
– Не передумаю и не останусь, – отрезала она, подходя к столу администратора. Зак так и не понял и, вероятно, никогда не поймет, что она не только рассердилась, но и расстроилась. Ни одна женщина, и особенно обладающая таким статусом, как она, не захочет оказаться в роли жалкой старой дойной коровы, а Зак, как она поняла, именно так на нее и смотрел. И вместо того чтобы радоваться тому, чем его одаривают, жаловался, что молоко недостаточно сладкое и что его вообще мало.
Тимми выписала их из гостиницы, и такси повезло их в аэропорт. По дороге ни он, ни она не произнесли ни слова. О чем им было говорить? Зак все ей сказал, и она все сказала ему. И он знал, что прошлого не вернуть, все пути туда отрезаны. До Гонолулу они долетели самолетом «Алоха Эйр-лайнз», лос-анджелесского рейса предстояло ждать два часа. Зак отошел от Тимми и стал звонить кому-то по мобильному телефону, она бесцельно переходила от одного магазинчика в здании аэровокзала к другому, стараясь не встретиться с ним, и спрашивала себя, не слишком ли резко она все разорвала… Нет, она поступила правильно. Ей было нестерпимо вспоминать его обвинения, но она понимала, что в них была и доля правды, хоть он и бросал их в злобе, она подозревала, что именно так он о ней и думает. Он пришел в ярость от того, что она предоставила ему слишком мало возможностей завязывать связи и знакомства с полезными людьми, эксплуатируя ее отношения с ними. Да, далеко ему до прекрасного принца, он просто ничтожество, что сейчас и доказал. Подойдя к столу регистрации, она уже была твердо уверена, что сделала единственно правильный выбор.
Они прошли посадку на рейс, и самолет был набит битком; Тимми с облегчением вздохнула, что их места в салоне первого класса не рядом. У нее не было ни малейшего желания сидеть вместе с Заком. Они сидели не только в разных рядах, но и по разным сторонам от прохода. Ни он, ни она не попытались договориться с соседями и поменяться местами. Все сложилось как нельзя лучше. Во время полета Тимми изо всех сил старалась заснуть, но сна не было. Сидящий рядом с ней пассажир заснул, как только они оторвались от земли, и громко храпел до самого конца полета. Из кондиционера дуло зверским холодом. И к тому же Тимми была слишком расстроена. Со своего сиденья ей не было видно Зака, увидела она его уже только в аэропорту Лос-Анджелеса. Они стояли в очереди за багажом, и он подошел к ней. К счастью, они получили багаж одними из первых в очереди. Им хотя бы не пришлось его ждать в мучительном, неловком молчании. Было начало седьмого по местному времени.
– Мне очень жаль, что все так получилось, – промямлил он, отводя от Тимми взгляд, хотя она глядела ему прямо в лицо, пытаясь осмыслить, как этот человек мог быть столько времени с ней рядом. Ничего хорошего о нем не скажешь. Она никогда не считала его героем, с самого начала видела, с каким удовольствием он пользуется благами, которые она может ему предоставить, но чтобы он был так откровенно корыстен, она и не предполагала. На Гавайях он помог ей прозреть, и, обдумывая во время полета случившееся, она решила, что все к лучшему. Он сам раскрыл перед ней свои карты, и за это ему спасибо. В любом случае пришло время с ним расстаться, говорила Тимми себе. Ни один Зак не продержался в ее жизни больше полугода. Все равно его время было на исходе. И возможно, это последний Зак в ее жизни. С нее довольно. Хватит так бездарно и бессмысленно тратить на них время, они приносят ей так мало радости, да и в постели не блещут. Если нет любви, то, может быть, лучше никого и ничего не надо. Как она устала от недолгих связей с пустыми, никчемными людишками, которых она не любила и которые не любили ее. Может быть, время Заков и вообще подошло к концу. Да наверное, так и есть, Тимми это чувствовала. Может быть, отказавшись от них и смирившись с одиночеством, она поймет, что одиночества совсем не надо бояться. Тимми потребовалось одиннадцать лет, которые она прожила после развода, чтобы прийти к этой мысли. Наконец-то она готова встретиться с жизнью лицом к лицу одна, без мужа или даже любовника.