В субботу вечером они отказались от заказанного столика в ресторане Джузеппе Чиприани, им не захотелось уходить из своего номера в гостинице. На улице лил дождь, и им было так отрадно и уютно в постели, они наслаждались каждой минутой, проведенной вдвоем. Тимми сказала, что ей не хочется одеваться и идти в модный ресторан, и они остались в своем коконе, дремали, разговаривали, а когда стали заниматься любовью ночью, Тимми почувствовала какую-то особенную, новую и совершенную близость с ним, она не чувствовала такого раньше. Их любовь была полна такой страсти, и они порой достигали в этой страсти таких захватывающих дух высот, что становилось страшно, слишком уж много они друг для друга значили. Казалось, что на какое-то мгновение сливаются не только их тела, но и души, и сердца, и мысли. Жан-Шарль тоже почувствовал это ночью, и когда они выпустили друг друга из объятий, в ее глазах стояли слезы. Никогда в жизни ни с кем она не ощущала ничего хоть отдаленно напоминающего это удивительное состояние. И все, что они делали вместе, связывало их так же сильно, как физическая близость, а после близости, когда она лежала в изнеможении с ним рядом, ее душа распахивалась перед ним и желала остаться в таком же нерасторжимом слиянии. Каждая близость была еще прекраснее предыдущей и открывала для них что-то новое и неизведанное. И сегодня она пролежала в его объятиях всю ночь, крепко к нему прижавшись, и его руки ни на миг не ослабили объятий. Она незаметно уплыла в сон, а Жан-Шарль лежал и смотрел на нее спящую, и сердце его переполняла невыразимая нежность. Она еще раньше нашла на его теле такие точки, о значимости которых он и не подозревал, и сегодня они сделали еще новое открытие. Она подарила ему себя и приняла от него в дар то, что он ей преподнес. И всю ночь, пока Тимми спала в кольце его рук, ей снилось, что он и она – одно существо.
Спали они долго, а когда наконец проснулись, то увидели, что лежат лицом к лицу, и тотчас же заулыбались. Оказывается, они спали не только лицом к лицу, но и нос к носу, губы к губам. Он поцеловал ее, и они так и остались лежать, вставать им совсем не хотелось. Тимми за всю ночь так и не переменила позы. Жан-Шарль заказал для них завтрак в номер, завтрак принесли, но Тимми все равно не вставала. Лежать бы вот так всегда в его объятиях и дремать. Наконец она все же поднялась и только ради него умылась и причесалась. Когда Тимми села завтракать рядом с ним, она показалась Жан-Шарлю необыкновенно красивой. И он, и она пробежали взглядом какие-то статьи в воскресной газете и стали их обсуждать. Тимми всегда набрасывалась на новости делового мира, а Жан-Шарля интересовала научная рубрика. Сколько всего увлекательного, о чем можно поговорить за завтраком; да, в совместной жизни скучать им не придется.
После обеда они пошли в Метрополитен-музей, потом под дождем вернулись в гостиницу. Тимми была бесконечно счастлива и умиротворена. Перед тем как ехать в аэропорт, они в последний раз предались любви, хотя Тимми все еще казалась сонной. На этот раз она так устала к приезду Жан-Шарля, что никак не могла выспаться. По дороге в аэропорт она задремала в такси, положив голову ему на плечо, и он нежно ее обнял, оберегая ее сон. Как же ей сейчас было хорошо! А потом им снова пришлось пережить агонию прощания друг с другом. Тимми обещала Жан-Шарлю, что через несколько недель прилетит к нему в Париж. Она решила провести радикальную реорганизацию их ткацких фабрик во Франции, чтобы можно было организовать производство и там. А если это не удастся, все равно на свете нет ничего прекраснее Парижа весной. Сейчас апрель, но она надеялась, что к первому мая ей удастся вырваться в Париж и повидаться с ним, и это будет еще лучше. А там останется всего месяц до назначенного им срока, он освободится от необходимости жить в одной квартире с женой. Но даже и об этом Тимми сейчас не думала. Она словно плыла рядом с ним, словно парила. И когда он в последний раз ее поцеловал, ей было не так грустно, как прежде. Она чувствовала, что находится с ним в полной гармонии, чувствовала удивительную согласованность и их мыслей, и движений. Два сильных независимых человека слились в одно существо, не чудо ли?
Это ощущение не покидало ее и потом, когда она вернулась в Калифорнию. Ее душу наполнял неведомый ей раньше покой, и любила она Жан-Шарля еще сильнее, чем всегда. Но шли дни, а Тимми все никак не удавалось организовать свою поездку в Париж, хотя она и старалась. Ей нужен был повод, чтобы полететь туда, хотя можно ли найти более серьезный повод, чем встреча с Жан-Шарлем? Тимми хотела убить одним выстрелом двух зайцев. Она летела в Париж – или хотела туда лететь, – потому что любила его, но ей также хотелось уладить дела, которые у нее были всюду, куда бы она ни приезжала. Ей будет чем заняться, когда Жан-Шарль занят на работе.
Прошло три недели после отъезда Жан-Шарля. Тимми наметила целую серию встреч с руководством новой ткацкой фабрики в одном из пригородов Парижа и ждала подтверждения, и вдруг в один прекрасный день в офисе с ней случился приступ неукротимой рвоты. Джейд заказала им всем на обед суши, и Тимми понимала, что отравилась, что-то было явно несвежее. Она уже не помнила, когда ей было так плохо, и давно так не пугалась. Она позвонила Жан-Шарлю и рассказала обо всем, и он решил, что ей нужно ехать в больницу, в отделение неотложной помощи. Она сильно обезвожена, ей следует поставить капельницу. Но Тимми ненавидела больницы и решила подождать, к вечеру ей стало лучше, и она никуда не поехала. Утром она чувствовала сильную слабость и к тому же досадовала, что ткацкая фабрика до сих пор не прислала подтверждения. Было первое мая, ей хотелось скорее в Париж, скорее увидеть Жан-Шарля. Долгие месяцы ожидания подходили к концу. Через месяц учебный год кончится, и Жан-Шарль переедет, он уже подыскивал себе квартиру. Все постепенно налаживалось, устраивалось… И вдруг Тимми опять скрутила тошнота. Тошнота то откатывала, то опять накатывала, и Тимми снова позвонила Жан-Шарлю рассказать, как ей плохо. Он сказал, что это скорее похоже на приступ желчно-каменной болезни, а не на отравление, или, возможно, это какая-то разновидность вирусного гриппа. На этот раз Тимми позвонила своему доктору и приехала к нему в отделение «Скорой помощи». Она была такая бледная, даже прозрачная, что доктор, едва ее увидев, сразу же решил сделать все анализы, какие только можно. Тимми отказывалась, но Жан-Шарль настаивал, тем более что ее опять начало рвать.
Тимми провела в больнице два поистине ужасных дня. Джейд позвонила ей на мобильный телефон и сообщила, что от ткацкой фабрики наконец-то пришло подтверждение. На следующей неделе у Тимми были назначены переговоры с ее руководством, и она с радостью рассказала об этом Жан-Шарлю. Но его больше волновало ее нездоровье.
– Бог с ней, с ткацкой фабрикой, – сердился он, – сделай все анализы, на которых настаивает твой врач. Хочешь, я поговорю с ним?
– Не надо, – сказала она уже более спокойно. – Я чувствую себя лучше. Наверняка это грипп. Какая глупость делать такую прорву анализов из-за пустяка. Со мной все отлично, я уверена.
– Благодарю вас за точно поставленный диагноз, коллега. Поговорим, когда будут готовы результаты анализов. – Жан-Шарль хотел убедиться, что у Тимми не гепатит. Она так загоняла себя работой и при этом постоянно перелетала с места на место, что у нее могло развиться что угодно, включая и язву. И Тимми позволила врачам делать с собой все, что больница хотела. У нее взяли кровь и мочу для анализа, а она к тому времени почувствовала себя лучше и уехала домой, виня себя за то, что устроила вокруг себя такую суету скорее всего на пустом месте. Но ее очень растрогала забота Жан-Шарля. Он непременно хотел поговорить с ее врачом, когда будут готовы результаты анализов, вдруг обнаружится что-то серьезное.