— Собери своих людей, — он кивнул Губане, — кроме тех, кто на вышках, но сделай это очень тихо и незаметно для постороннего наблюдателя. Буди спящих, если есть. В общем, всех.
— За нами следят? — Тот все еще продолжал потирать шею, словно Харальд и правда полоснул ее клинком. С лица ветрянщика не сходило удрученно-недовольное выражение.
— Скорее всего… Олаф!
В комнате мгновенно появился еще один северянин. Быстро осмотрелся, опуская трофейное ружье у стены, и в свойственной ему манере широченно залыбился, приветливо помахивая рукой.
— Здорово, мужики! В нардики перекидываемся? Харальд выглянул наружу, подал серию знаков ярлу и вернулся, продолжая наблюдать за ветрянщиками. Идиоты, кривят рожи и действительно не понимают, какая помощь им пришла! Губаня отправился в дальние комнаты будить своих людей, смуглолицый вышел.
Ярл вернулся к окраине поселка, дал всем, кроме Торкеля и ирландца, сигнал подходить, и дождался, пока раумы один за другим не пересекут открытое пространство. Потеплело, ветер утих, внезапно обленившись, и на промерзшие пашни посыпался легкий крупный снег.
Через несколько минут следом за всеми подтянулась и последняя пара. Когда северяне вернулись в дом Губани, там собрались все ветрянщики, оставшиеся в поселке для сражения. Восемь мужиков, не считая пацана зим двенадцати, изо всех сил старающегося не зевать, сидя на стуле в дальнем углу. Расселись на принесенные лавки и циновки — хозяева у стены, северяне у дверей.
К Атли подошел Харальд, наклонился к уху:
— Я заставил его сменить дозорных на вышках, так что теперь о нас знают все.
Атли кивнул, опускаясь на предложенный стул. Не выпускающие из рук арбалетов и ружей мужики смотрели хмуро и недоверчиво.
— Кто старший?
— Я, Губаней кличут.
Ярл кивнул, покусывая губу.
— Меня зовут Атли, сын Асбьёрна, и я правая рука конунга Торбранда, что взялся об-б-берегать эти земли. Это мои люди.
При этих словах ярла Ивальд незаметно отступил за спину Орма. Северяне задвигались. Избалованный роскошью Арнольв презрительно разглядывал нехитрое убранство деревенской избы, Олаф уже вертел в руках выпрошенный у ветрянщика арбалет, а Бьёрн отошел к окну, посматривая наружу. Изучая амуницию и вооружение раумов, ветрянщики подавленно молчали и старались лишний раз даже не шевелиться.
— Давайте оставим историю с утренним проникновением за ваши дозоры и сразу перейдем к делу. Рассказывай, Губаня. — Атли кивнул деревенскому хёрсиру.
— А чё тут рассказывать? — Тот дернул плечом, не сводя взгляда с пулемета северян. — Вчера… в полудень где-то, ага, точно, прибежала девка малая. Говорит, с Ельцовского хутора, что возле «Крепкого» был. Плачет вся, вопит, изодранная, замерзшая. Говорит, ублюдки из лесу повыползали в самую рань и как давай все ломать! Мужиков ихних потоптали да постреляли, скотину давай бить, баб вязать, подожгли чего. Девка эта схоронилась, потом смотреть давай, как ублюдки добычу делят… Чё там дальше? А! Потом они на юг да на запад повернули, к нам, значит, ну, она и побежала, думала помощи искать или чтобы мы баб ихних отбили, что ли… Говорит, будут тут этой ночью, порежут всех. Ну, мы-то не пуганые! — При словах командира ветрянщики оживились и как-то даже приосанились. — Бабье свое, стариков да детей в повозки и в схрон лесной, а сами за рогатины. Сразу, — он смущенно потупил глаза, — улицы завалили, дозоры выставили, да ждать. Думали, они в ночь полезут, а тут… Тут вы подошли.
Атли скользил взглядом по ветрянщикам — суровые лица, мозолистые руки, доспехи, самодельное оружие. В глазах недоверие. Не то чтобы охраняемые викингами племена были настроены враждебно или с предубеждением. Просто у русских, даже измененных временем и войнами, очень давно, еще на генетическом уровне внутри засела классовая ненависть к тем, кому они платят законные налоги. Например, за безопасность.
Эти вот платили раумам шкурами, мясом и военными трофеями, обнаруженными в тайге. При этом горстка людей, которую сотня троллей раскидала бы за десять минут, сейчас держалась вызывающе и гордо. Мы бы и без вас справились, мол… Ну, ладно…
— Транспортное средство в поселке еще осталось?
— Трактор, — непонимающе протянул Губаня. — А что?
— А то, что сейчас вы возьмете его, прицепите телегу, запасетесь горючкой, оружием и через час покинете поселок. Направитесь к схрону, подберете баб и детей и двинетесь на юг, к Миссионерам, а м-мой человек покажет по карте, куда нужно ехать…
Среди ветрянщиков пошел гул.
— Мы не уедем!
— Мы будем драться!
— Какие еще Миссионеры?
— Да идите вы в…
— Тихо! — рявкнул ярл, северяне мгновенно собрались, а ветрянщики заглохли. — Это не вопрос для обсуждения, великие воины леса! Это п-пр-приказ! Двое в тракторе, остальные под рогожей в телеге, чтоб тролли не заподозрили подмены. Тихо и без суеты собираете манатки и в течение часа валите отсюда на север и в горы!
— Ты же сказал, что на юг?!
— Молчать! Миссионеры накормят, помогут больным и приютят на ночь, а завтра вышлют в район разведку. Вернетесь через сутки, ваш поселок будет сохранен. Сейте, пашите, ходите на охоту, на зд-д-доровье!
— Мы хотим драться за свою землю, — Губаня смотрел в грубо ошкуренный пол, — и будем.
— Вас сметут за две минуты, олухи. Смотрите сюда, — он махнул рукой за спину, — один из этих людей стоит десятка таких, как вы! И двух десятков ублюдков. Останетесь тут и только помешаете нам, поверь мне, хёрсир. Мы не зря едим свой х-х-хлеб, так дай нам показать это твоим детям.
Атли перевел дух и в упор взглянул на Губаню.
— Я не хочу принижать ваших воинских умений, но если будете нам мешать или перечить, вас всех свяжут идо конца битвы бросят в подполы. — Хёрсир устало поднял покрытое морщинами лицо. — Не мешайте нам, — повторил ярл.
Бьёрн наклонился вперед, из-за плеча Атли рассматривая подавленных ветрянщиков.
— Вы бонды — мы бойцы, и на этих землях не так много воинов, — он наклонил голову, бросая взгляд поверх очков, — способных встать в битве рядом и оказаться при этом не хуже…
— Да что ты с ними возишься, ярл?! — Харальд протянул руку, обводя сидевших перед ним людей красноречивым жестом. — Не хотят по-хорошему понять, так…
Атли ничего не сказал, повернувшись на стуле и удостоив своих людей лишь одного взгляда. Северяне замолчали, Харальд покраснел, а Бьёрн отодвинулся обратно кдвери. Ветрянщики негромко совещались, закурив папироски и трубочки. Комнату наполнил неприятный и резкий запах самосада, что не чета раумсдальскому.
Ярл повернулся обратно к хёрсиру.
— Твой ответ?
— Мы не будем вам мешать, — так и не сумев до конца подавить ропот за своей спиной, сказал Губаня, — но обещание ваше запомним…