Наш герой не смог избежать всего этого. В один из прохладных осенних вечеров недалеко от дома, возле реки «Вонючки», пять подростков стащили с плеч нашего студента новый, только что купленный плащ. Его друг по баскетбольной команде, Виктор Дробченко, хорошо знал Близнецов, поскольку жил рядом с ними. «Пошли к Мещерякам! Братья помогут» — решительно заявил он. Колька со Славкой тоже учились в радиотехникуме и вопиющий грабёж в подконтрольном им районе оставить безнаказанно не могли. Лицом Близнецы были настолько схожи, что их путали даже родственники. Только Славка чаще улыбался, а его брат носил на переносице суровую складку — это был его имидж. Через день плащ был найден, грабители получили трепака, да ещё «проставили» вина пострадавшему и «судьям». Так завязалась дружба «нашего» с Мещеряками. Во дворе уютного дворика перед домом братьев собиралась молодёжь с гитарой послушать лагерную лирику типа: «Дорогая, любимая! Как бы ни был мой приговор строг, я вернусь на родимый порог и в окно постучу.», «. спецэтапом идёт эшелон, из Ростова в таёжные дали.».
Потом Санька был приглашён вожаками района на «дело». Нужно было поставить на место зарвавшегося Наглика. кличка у парня такая. Тот на улице Урицкого сколотил свою бригаду и посмел обидеть ребят, близких к Близнецам. Надо думать, что братья не посчитали момент серьёзным и подготовились к разборке плохо. Десять человек их «бригады» стали прочёсывать слабо освещённую улицу в холодный декабрьский вечер. Наглик вывел на свою улицу, которую знал, как свои пять пальцев, в два раза больше, вооружив своих «солдат» палками и пустыми бутылками. Вот одна-то из этих бутылок и угодила в голову нашему Саньке… Я не успела в темноте проследить её полёт, но шапка смягчила удар, парень упал на землю, к нему подбежали трое противников: пытаясь бить его ногами, они стали падать, недоумевая, что с ними происходит. Я старалась как могла. Но всё- таки пару раз по лицу ему попали. Ватага понеслась дальше по улице, а Санька, шатаясь, с окровавленным лицом, постучался в первую же попавшуюся квартиру на первом этаже. Дверь открылась и тут же захлопнулась. Так, прижимая окровавленный шарф к разбитому глазу и носу, он и просидел в подъезде, пока не оправился от шока. Близнецы всё-таки восстановили свой поруганный авторитет, Наглик был нещадно избит, а затем, попавшись за воровство, сел в тюрьму. Санька же рассказывал всем в техникуме, что его разбитое лицо — результат удара хоккейной клюшкой. С этого случая он не участвовал больше в «боевых вылазках», но на танцах в обществе Близнецов появлялся регулярно.
— Слушать тебя интересно, Амелия. Подумать только, какой интересной жизнью ты живёшь! Так что, выходит, нет власти в городе, коль такое творится? В своё время, после войны, Жуков в Одессе разрешил переодетым и вооружённым офицерам отстреливать грабителей и бандитов на улицах. Он выпускал их в ночное время, как приманку.
— Власть занята своим делом, а народ — своим. После амнистии Хрущёва, знаешь, сколько выползло на волю зэков? Это они несут в народ лагерную культуру, лагерный сленг и лирику. В каждом дворе можно увидеть парнишку с гитарой, которого окружает детвора, слушающая лагерный шансон и постигающая законы лагерного общака. Кажется, от вождей до вожачков, вся страна пропитана презрением к нижестоящему, слабому.
— Ну ты и даёшь, Амелия! Откуда такие подробности?
— Из города, подружка, из города! Здесь всё это не так заметно. Ну, к примеру, видела ли ты кровавые драки в самом центре города, когда одна толпа идёт стеной на другую? Потом побеждённые убегают, вскакивают на ходу в едущий трамвай, их догоняют и начинают добивать прямо в трамвае! Когда Хрущёв опомнился, то предоставил возможность общественности навести порядок. Срочно стали создаваться народные дружины на предприятиях, в городских районах. И в них первыми пошли вчерашние бандиты. Оказалось, что с повязкой на рукаве можно усмирить любого своего соперника.
— Да чёрт с ними! Страна диких, испуганных чиновников когда-нибудь закончится, вот посмотришь. Начнётся страна бесстрашных и непуганых — и горе ей будет до тех пор, пока вся чиновничья рать не станет людьми нормальными, работающими на народ. Ты лучше скажи, какие Амуры посещают нашего подопечного?
— О! Здесь Санька совсем запутался! На Новогоднем праздничном вечере они со Стасиком Крутских, его товарищем, танцуют по очереди с Шурочкой Куприяновой, весёлой хохотушкой, не совсем выговаривающей букву «р». У Саньки окажется её косынка, и он достанет ее ночью из кармана, положит на лицо и станет, засыпая, вдыхать смешанный аромат её тела, волос и духов. Стас начнёт отнимать у него косынку, и завяжется борьба, они опрокинут все стулья. Глухой Лука ничего не услышит, а встревоженная баба Настя явится на пороге.
Затем у него появится некая Рита, миниатюрная блондинка с большими, пугающими глазами. Он познакомится с ней на танцах, будет провожать её до дома, боясь прикоснуться к лёгким, цвета льна волосам. А потом окажется, что она пьет всё, что ей нальют, что спит со многими и за его спиной насмехается над нерешительным кавалером.
А совсем недавно, в «Карлухе», он познакомился с Ниночкой, девочкой необыкновенной красоты. У неё глаза испуганной газели, чёрная коса. Я давно ничего не видела подобного! Они вечерами ходят по улицам города, болтают о всякой чепухе, причём наш студент не берёт её даже за руку. Только после месяца знакомства он первый раз поцеловал этот цветочек, и теперь они часами целуются, и Саня приходит домой поздно, совсем разбитый, с болезненными ощущениями в паху. Розенфильда, он всё ещё девственник! Эх, хотя бы на часок превратиться в плотное горячее тело, каким я была когда-то! Для меня это пытка — всё видеть, переживать за других и не иметь возможности почувствовать даже тысячной доли того, что чувствуют эти люди. Тебе не надоело быть этим сгустком воздуха, не знающим ни жизни, ни смерти, только взирающим на все происходящее, как посторонний наблюдатель?
— Амелия, ты не посторонний наблюдатель! Ты часть потока, что зовётся жизнью, ты опыт беспокойной души, вечно переживающей за подопечных людей. Неужели тебе будет интереснее топтать раздвоенными копытцами траву в Гель- сифанском саду?
— Да нет, конечно! — тихо прошептала Амелия. — Что ж, пора прощаться. На дворе ужасный холод, мне нужны минуты, чтобы пролететь эту сотню километров, но я успею закоченеть! Это единственное, на что расщедрился наш Создатель! Я уже предвкушаю, как буду согреваться в тёплой комнате и смеяться над моими студентами. Пока, пока.
* * *
После похорон отца Паша вернулась из Новохопёрска, забрала Ивана из больницы.
— Ваня, ты должен ещё неделю побыть на больничном дома, — заявила она не терпящим возражений тоном. — Ты посидишь с Олей, поможешь ей делать уроки, а я поеду в Воронеж, к Зиночке, сходим с ней на кладбище к Лиде, как раз девять дней будет, заодно завезу Саньке продуктов.
На улице Свободы Паша появилась с двумя тяжёлыми сумками. Жорж наконец-то получил трёхкомнатную квартиру рядом с парком «Живых и мёртвых», совсем недалеко, поэтому была возможность переночевать у Зины и без помех поговорить. Галина Павловна выражала недовольство по поводу месторасположения квартиры: в «ЖиМе», как звали этот парк в народе, находилась танцплощадка, и по вечерам, три раза в неделю, оттуда доносилась музыка.