Скоростной лифт доставил меня в верхний ресторанный зал. Здесь, сев за один из многочисленных накрытых белоснежными скатертями столов, откинувшись на скрывающую меня от посторонних взглядов спинку огромного дивана, я почувствовал себя в относительной безопасности. Система слежения заканчивала своё действие ещё на входе в «Плаза». Однако, несмотря на это, никто из посетителей этого роскошного комплекса пользоваться предоставляемой им в этом месте свободой не спешил. Привыкшие к постоянному надзору, и тут все горожане вели себя всегда тихо, чинно, благородно. Люди боялись. «Самоконтроль – гарант нашей безопасности!». Такова была плата за царящий в Аптауне покой.
Выпив несколько стаканов полезной йодированной воды и понемногу успокоившись, я подумал, какой же молодец Майк. Из всех мест, где мы могли бы увидеться, он догадался назначить встречу именно в «Плаза». Здесь, находясь на виду у всех, а значит, автоматически снимая с себя всякие подозрения в укрывательстве, мы могли говорить, не беспокоясь о вездесущих микрофонах. «Плаза» дорожила своими гостями, поэтому оставалась одним из немногих мест, отвоевавших себе право на «свободу». Камеры этого заведения служили только лишь для внутреннего контроля и не были подключены к Системе. Во всяком случае, так заявляло руководство «Плазы»…
Майк должен был появиться с минуты на минуту, я же, пытаясь дождаться его, силился восстановить в памяти события прошедшего дня. Я надеялся, что, возможно, какая-нибудь мелочь, какая-нибудь незначительная деталь, хоть какая-нибудь зацепка, поможет мне оправдаться перед Системой. Майк появился, когда мною был выпит четвертый стакан столь модного сейчас оздоровительного травяного коктейля. Услужливый официант, расторопно поставив второй прибор на стол, оставил нас.
– Ну, рассказывай, – сразу же начал Майк.
Он был довольно бодр и, похоже, ещё не понимал, что случилось, я же не знал с чего начать. Всё это время, пока я дожидался Майка, я думал о том, как вразумительно донести до друга информацию о происшедшем, но теперь в голову ровным счетом не шло ничего.
– Что с женой? – спросил Майк.
– Она мертва, – повторился я.
– Ты уверен? – недоверчиво спросил Майк.
Задавать такой вопрос человеку, который ещё в институте написал работу о дениридных этронах живых и омертвевших тканей человека, было глупо, Майк и сам это понимал, просто ему также, как и мне не хотелось верить в случившееся.
– Где она? – снова продолжил свои расспросы Майк.
– Она лежит сейчас в нашей гостиной, голова пробита, дыхания и пульса нет, – выпалил я.
– Плохо, – констатировал Майк. – Вызвал кого-нибудь? Врачей?
– Поверь, ей они уже не нужны, – впервые за этот вечер выдавил я из себя нечто, похожее на шутку.
– Это верно, – согласился Майк. – Сейчас у тебя есть хотя бы какое-то время, до неизбежного при нынешних обстоятельствах спуска вниз.
– Мне нельзя туда, никак нельзя, нельзя!.. – залепетал я, протестующе тряся перед лицом Майка руками. – Понимаешь, я получил назначение в Европу.
– Вот это да! – обрадовался Майк. – Поздравляю! Давно?
– Нет, в среду. Вчера пришло подтверждение. После отпуска собирался переезжать.
– Вот это новость! Европа, это тебе не наш Индианаполис. Столько возможностей! Столько перспектив! Такие деньжищи! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Я не хочу вниз…, – прервал я восторженные возгласы Майка.
– Понимаю, – сочувственно сказал Майк. – Надо что-то делать. Давай успокоимся, будем думать.
Между тем надо было что-то заказывать. Мы – двое солидных мужчин, пришедшие в ресторан и нежелающие есть, могли вызвать подозрение.
Аппетита у меня не было. Подумать только, а ведь этим субботним вечером у меня мог бы быть праздник. Мой долгожданный перевод в Европу, моё такое желанное повышение, совершенно забылось, померкло, затерялось в суматохе последних малоприятных событий. И всё это только из-за того, что кому-то дома надо было устроить сегодня скандал…
– Давай, рассказывай всё по-порядку, – предложил Майк, открывая электронное меню.
Я выглянул из-за высоченной спинки своего дивана, чтобы посмотреть на зал. Кроме снующих официантов, рядом почти никого не было, только несколько степенно ужинающих пар виднелось где-то вдалеке.
– Да не бойся ты, – махнул в сторону рукой Майк. – Те, кто рядом, сами закроют уши. Они предпочтут сделать вид, что ничего не слышат, лишь бы только не ввязываться ни в какую историю, а официантов можно в расчет не брать. Их никто и за людей-то не считает. Рассказывай.
События сегодняшнего дня закрутились в моей голове. Если быть точным, всё началось ещё вчера, когда я, довольный подтверждением своего перевода, совпавшего с началом отпуска, приехал домой. Эльза была дома. Повинуясь всеобщей моде, она давно уже бросила работу и теперь целыми днями сидела в стенах нашей трехэтажной квартиры-особняка, выбираясь из неё только в магазины, салоны красоты и престижные нынче женские клубы. В Аптауне считалось, что женщины, вышедшие замуж, работать не должны. Умение вести себя в обществе, хорошо выглядеть и содержать дом – составляли их немногие обязанности. А ведь когда-то Эльза была неплохим ученым. Теперь же всё чаще я слышал от неё жалобы о том, что дома ей скучно. Чтобы развеяться, мы собирались поехать на Бора-Бора. Этот разрекламированный рай в последнее время считался одним из самых престижных уголков планеты. Двухнедельный отдых в этом запредельно дорогом месте неизменно должен был поднять наш вес в глазах всех знакомых. Эльза сама выбрала путевки и вот уже месяц долбила меня своими мечтами о предстоящем отдыхе. Так было и вчера. Выслушав в очередной раз рассказ о красотах забронированного нами отеля, с трудом выдержав показ очередного, наверно сотого по счету купленного женой купальника, я после этого заперся в кабинете. Работая над пятой своей диссертацией, на этот раз о плазмофиброиде строфорных гексоидов, я уснул, а на утро был разбужен гневными криками. Эльза нашла в своём электронном ящике уведомление о том, что зарезервированные нами путевки аннулированы. Спросонья я не сразу сообразил, что виновником всего случившегося был ни кто иной, как я. Оказалось, что это именно я не внёс деньги за наши путевки, хотя я надеялся, что Эльза давно уже оплатила их сама. Но, видимо, заработанные мною деньги положенные на счет Эльзы она потратить на отдых не пожелала. Мне же, признаться, ехать вообще никуда не хотелось. Вместо отдыха на Бора-Бора, я с удовольствием занялся бы сборами в Европу, однако, истерики Эльзы не давали мне никакой надежды на то, что меня оставят в покое. Эльза почему-то решила, что если я лично появлюсь в офисе турфирмы, то смогу уладить вопрос с путёвками. Мне ничего не оставалось, как убраться из дома и отправиться в туристическую компанию, с которой мы и должны были заключить договор. По дороге мне хотелось свернуть куда-нибудь, где-нибудь отсидеться, улизнуть, но зная, что Эльза сейчас отслеживает по сети маршрут моей машины, мне, вопреки моему желанию, пришлось притащиться в отмеченное моей женой на карте место. В туристической компании, как я и ожидал, мне предстояло услышать лишь сокрушительные извинения и слова о том, что уже поздно что-либо сделать. Наши путевки были проданы другим людям, а свободные места на Бора-Бора оказались на рейсы, вылетающие не раньше, чем через неделю. Позвонив Эльзе, выслушав очередную порцию оскорблений, у меня пропало всякое желание возвращаться домой. Пообедав в ресторане, побродив по городу с видом человека, у которого есть дела, я приехал домой уже к вечеру. Хотелось мне того или нет, но нужно было поддерживать образ примерного семьянина, довольного жизнью, обожающего свою жену. Эльза встретила меня новым приступом брани. Здесь было что-то о моих умственных способностях, о её потраченных на меня лучших годах, о моих родителях, о её родителях, о тяжелой женской судьбе, угрозы покончить с собой, в общем, как всегда много обобщений и ничего конкретного, относящегося к вопросу решения проблемы нашего отдыха. Глядя, на это орущее чудовище, которое вот уже восемь лет считало себя моей женой, мне с трудом верилось, что в него превратилась та хрупкая, тихая девушка, которую, как мне казалось, я когда-то очень любил. Теперь же с верхнего этажа нашей шикарной трехэтажной квартиры на меня лился поток неконтролируемых женских эмоций, из-за чего я, повернувшись к жене спиной, попытался скрыться на лифте в свой кабинет. Усилившиеся угрозы заставили меня ускорить шаг. Меня остановил гулкий звук свалившегося тела. Так наверно звучит падающий вниз полный мешок. Наступила тишина. Я обернулся, Эльза лежала на полу первого этажа. Даже сейчас, многократно прокрутив в памяти все события сегодняшнего вечера, я не мог с уверенностью сказать, что произошло. То ли Эльза оступилась, то ли нарочно ступила вниз, как бы там ни было, сейчас она была мертва.