Я вздохнула. Нет, бедняга-дуб такое не потянул бы. Тут требуется не голубых мордой на паркет укладывать. Законы, параграфы, Конституция, толкования Конституции.
Как сказал бы Володя: блин!
Вот уж поистине – блин!
Так что же я тут делаю?
Я покосилась на черный френч. Господин Молитвин был суров и сосредоточен.
Взгляд исподтишка…
Странно, как одежда меняет человека! В рванье да в шапке-бирке он и в самом деле походил на шамана из чума. Теперь же – хоть на экран, белогвардейцев недобитых играть. Что-нибудь вроде: «К чегту, кгасная сволочь! Когниловцы не сдаются!» Только цвет лица странноватый – серый какой-то, неживой.
А еще – губы. Бецветные, словно воском покрытые.
Вот он какой, Молитвин Иероним Павлович…
Ладно, если даже алкаши вышли Отечество спасать!
Как бы я написала в очередном докладе? Ввиду форс-мажорных обстоятельств…
Итак, ввиду форс-мажорных обстоятельств внедренный сотрудник Стрела была вынуждена стать прокурором у мятежников. Почти как Камилл Демулен – Прокурор Фонаря. Вперед, сыны Отчизны милой, мгновенье славы настает!
– Заседание Временного Комитета Обороны объявляю открытым…
Замечталась!
Бажанов уже на месте, золотые звезды сверкают. Интересно, с кого начнем? С полковника? Мятеж все-таки!
– Госпожа прокурор, вам слово!
Опаньки вам! И чего я им сейчас скажу? Граждане! Отечество в опасности! Первое – гильотину на площадь!..
4
– В связи с этим, – резюмировала я, – Указ № 1400, равно как и два последующих, незаконны, как нарушающие сразу семь статей Конституции. Даже если Законодательное Собрание их утвердит, они не вступят в законную силу. Предлагаю направить соотвествующие заявление в Конституционный суд. Проект будет готов к вечеру.
– Хорошо, – нетерпеливо кивнул Бажанов. – Направляйте! А теперь…
– Погодите! – возмутилась я. – Что значит теперь? Теперь, господин временно исполняющий обязанности мэра, будет самое интересное. Из документов, принятых за последние дни, которые я успела просмотреть, четыре полностью незаконны, два – в большей части, не говоря уже о том…
Все-таки меня выслушали, хотя призрак гильотины явственно проступал над моей головой. Выслушали, согласились, попросили подкорректировать. Корректировщика нашли! Да тут половину выкинуть, оставшуюся – сжечь!..
Я плюнула (мысленно, конечно) и взялась за карандаш.
Речь молодого полковника я слушала вполуха. Мосты, дамбы, путепроводы, подъездные пути, железнодорожное полотно… Запомнилась лишь его фамилия – Старинов – и фраза о тотальном минировании. От таких слов обычно волосы встают дыбом, но я восприняла их с непонятным равнодушием. А что я хотела? Ихтанки, как сообщил тот же Старинов, стоят под Белгородом, всего в семидесяти километрах. Танки, колонны с мотопехотой, самоходная артиллерия.
Прозвучало знакомое слово – Покров. Покров! Вот, значит, что они задумали!
Мелькнула и пропала мысль о невероятности происходящего. Невероятного тут мало, точнее, вовсе нет. Этоуже происходит. Почему-то вспомнилось, как мы в колонии смотрели ящик. Тогда как раз танки шли на Грозный, и мы с подругами бились об заклад на пайку – сколько дней продержатся чечены. Никто не выиграл, самые большие оптимистки загадывали неделю. Потом я повесила над нарами портрет Дудаева – и в очередной раз угодила в карцер. Но ведь Грозный все равно взяли!
– Это не имеет смысла!
Я вздрогнула от неожиданности. Или господин Молитвин чужие мысли научился читать?
Шаман из шалмана медленно встал, поправил френч, рука скользнула к отвороту. Наполеон! Еще бы треуголку!
– Товарищи! Или, если вам угодно, господа…
По его лицу скользнула странная усмешка, такая же, как в нашем с ним разговоре о 91-м годе.
– Я согласился войти в этот ГКЧП исключительно для того, чтобы вы, господа военные, не наделали больше глупостей, чем может вынести наш город. Что такое ГКЧП, пояснить?
Те, кто был помоложе, переглянулись, но переспрашивать не стали. Молитвин покачал головой:
– Бред, который вы называете планом Покров, не имеет смысла. Боюсь, лекция в данном месте и в данное время будет излишней, посему попытаюсь объяснить попроще. Наш город – особый. Это отдельная новая реальность, имеющая нетрадиционные свойства. Одно из них я бы назвал упругостью…
Теперь уже переглянулись все – кроме невозмутимого Бажанова.
Шаман подождал несколько секунд, словно и вправду читал лекцию перед нерадивыми студентами:
– Поясню на примере, господа. Три дня назад ваши, э-э-э, коллеги из Соединенных Штатов, после известной неудачи маневров их флота, попытались ввести национальную гвардию в район, подобный этому. Под предлогом эпидемии. Результат вам известен. Первое – среди национальных гвардейцев началась настоящая эпидемия, причем огромных масштабов. Похоже, там намечается еще одна эпидемия – психическая. Кто-то пустил слух, что на кладбищах встают покойники. Многие уже это видели, население бежит на север…
Я вздрогнула. Те, что заставили меня увидеть Ад, упоминали о чем-то подобном. Янки какую-то эпидемию придумали – болезнь легионеров, что ли? И ничего, съел Конгресс…Выходит, правда, Большая Десятка благословила особые меры! Даже в Америке! Но гладко было на бумаге…
– Второе. У побережья снова начался сильный ураган. Подразделение морских котиков, пытавшееся высадиться с подводной лодки, было атаковано акулами. Теперь Китай. О том, что происходит в Пекине, вы уже знаете, но сегодня утром сообщили о Тибете. Китайские войска, намеревавшиеся подойти к району Пачанга, очень похожему на наш, полностью отрезаны лавинами. Пошли слухи о нападениях якшей, или йети, или черт знает кого. Дивизия «Великий Поход» погибла почти полностью, якобы будучи атакована всадниками Гэсэр-хана. Вертолетный полк просто исчез – по слухам, машины провалились сквозь землю или растворились в воздухе. Председатель военной комиссии ЦК сошел с ума…
Присутствующие зашумели. Бажанов нахмурился, пальцы ударили дробью по столу:
– Господин Молитвин! Эти факты нам прекрасно известны. К чему вы ведете? Что наш город будет обороняться сам? Сам по себе?!
– Да. Город будет обороняться сам.Мы можем только одно – не мешать. Все ваши мины вкупе с диверсантами ничего не дадут… Более того, меры подобного толка крайне опасны.
– Одно другому не помешает, – невозмутимо усмехнулся молодой полковник. – А вы не могли бы разъяснить, так сказать, методы этой, г-м-м, самообороны? Ее глубину, интенсивность? Ведь у нас ни моря, ни гор!