Договорились на завтра. Игорь решил остановиться в гостинице, с утра отправиться в университет, затем – на встречу с Неуловимым Джо; а вечером – заглянуть ко мне. С гитарой. Опять нарушение, но не объяснять же ученику неведомого мне Ярослава Буриана, что такое хорошо, и что такое плохо с точки зрения конспирации. В конце концов, мы, так сказать, коллеги. По научной части.
После его ухода квартира показалась мне особенно пустой. Странно, день так хорошо начинался! Точнее, начинался так себе – с гражданки Очковой и фаллоимитатора, но после, на вокзале, почему-то показалось… А вообще-то креститься надо, если кажется! На что я, интересно, рассчитывала, дура?
Оставался компьютер, и оставался доклад, который следовало подготовить к вечернему разговору. Если сегодня опять придется общаться с Пятым, точно не выдержу – завою среди ночи.
На страх соседям.
* * *
Здесь Девятый. Добрый вечер! Как дела, голубушка?
Я облегченно перевела дух. Нет. Слабо сказано – дух перевела! Да я чуть от радости не завопила!
Здесь Стрела. Я стараюсь, но очень устала. Очень! И писем нет. Помогите, а?
Вдруг представилось, что этакое читает Пятый… Нет, и представлять не хочу!
Голубушка, а может, вас отозвать? Завтра же. Вы свое сделали. Теперь специалист справится и без вас. Недельку в психушке посидите, а потом – в отпуск!
Смеющаяся рожица на экране. Я улыбнулась. Старый добрый дедушка сидит в глубоком вольтеровском кресле, в руке серебряный подстаканник с черным чаем. Сейчас сказку расскажет. Сказку про отпуск на теплом пляже, где по серому песку катится синий мяч, а в море, которое на самом деле не море, а самый взаправдашний океан, плавают акулы…
Нет, акул не надо! С чего это я вдруг подумала об акулах?
Девятый! Спасибо, но ведь я здесь нужна, правда? Нужна?
Минута, другая. Добрый дедушка думает, длинные тонкие пальцы застыли на подлокотнике вольтеровского кресла. И сам он в эту минуту похож на Фернейца.
Нужны, голубушка! Вы уж постарайтесь, немного осталось. А насчет писем могу лишь посочувствовать. Мой старший тоже не пишет – звонит раз в полгода, и все. Кстати, это вам!
Надпись исчезает, и на черном экране медленно проступает белый четырехугольник. Вот он покрывается рябью, пробиваются цвета – синий, желтый…
Снимали относительно недавно. Внизу маленькие цифирки: 06.10.16:40. Она не одна – рядом с наглым видом возвышается загорелый парень, по-хозяйски положивший руку на ее плечо. На миг сердце резануло горячей ревностью. Да как он!..
Я улыбнулась, покачала головой. Да вот так, Стрела! Очень просто!
…Синий мяч катится по серому песку, девочка бежит за ним, на миг оборачивается, смеется. Маленькая девочка – ростом с зимний сапожок…
Девочке уже семнадцатый пошел. А мне, старой бабе – тридцать пятый. Вот так! А сей загорелый демон – скорее всего, тот самый Пол, который шпрехен зи русиш. Ох, приеду, ох, наведу шмон!
Фотография исчезла быстро, но я оказалась проворнее. Палец лег на save as… Есть! Как только кончится разговор, включу принтер.
Девятый, спасибо! Вернусь – лично поцелую. Пока же лобызаю виртуально.
Смущен. Краснею. Держитесь, голубушка. Если что, немедленно шлите сигнал Этна. Лично полечу вас вытаскивать.
Старый добрый дедушка надевает пятнистый комбинезон, деловито подтягивает ремень десантного АКС-99… Но рожица не смеется – сейчас Девятый не шутит.
Ну что тут сказать?
Спасибо. Еще раз. И еще раз – на будущее. Стрела.
Все!
Теперь можно выключить компьютер. Нет, сначала включить принтер, выкатать снимок, всплакнуть…
Воздух. Воздух. Воздух.
Я замерла. Экран посинел, словно кому-то там, в неведомой дали, и вправду не хватило кислорода. Секунду-другую я смотрела, не понимая; затем, наконец сообразив, бросила пальцы на раздолбанную клавиатуру.
Воздух. Мать твою, экстренная связь! Ну, ничего себе!
Здесь Стрела. Слушаю!
Воздух – вне очереди, вне любых графиков. За пять лет – ни разу!
Здесь Пятый. Будьте готовы для приема важного.
Опаньки номер два…
Хорошее настроение куда-то исчезло, сменившись знакомой злобой. Ну хрена ему нужно? Война? Да хоть и война, мог бы так не пугать. Что за мода пошла у начальства – раздельные сеансы связи проводить?
Пятый – внедренному сотруднику Стреле. Срочно. Секретно. Разглашение запрещено. В настоящий момент вы подвергаетесь явной и непосредственной опасности. Ввиду невозможности проведения эвакуации по варианту Этна, настоятельно прошу и требую. Первое…
Холодный пот – это мелочь. Вот когда кончики пальцев холодеют – это плохо. Пятый – дурак, но с явной и непосредственной даже дурак шутить не станет.
…Категорически запрещаю любые личные контакты со специалистом, не относящиеся непосредственно к работе. Повторно и настоятельно запрещаю любую откровенность личного порядка. Второе. Встреча специалиста с Молитвиным должна быть проконтролирована согласно стандартной процедуре. Результаты контроля – экстренно по каналу Проба. Как поняли Воздух, Стрела?
Что ответить? От идиота слышу? Азия-с, не поймут-с. А жаль!
Сотрудник Стрела поняла Воздух правильно.
Ну, козел гребаный! Напугал до мокрых трусов, а всего делов-то… Стандартную процедуру ему!
Козел!
4
…Саша сидит прямо на траве в своей старой линялой куртке (кажется, их и называли штормовками), в руках – сигарета, по белесому небу беззвучно носятся огромные черные шмели.
– Ты мне почти не снишься, Саша. Почему сейчас? Почему я тебя все время вспоминаю?
Я знаю, что вижу сон, и даже понимаю, почему. Перенервничала, передумала, ко всему еще – кретин Пятый. Любой психоаналитик из новичков в два приема разъяснит. Но все-таки, почему?
Он молчит, смотрит в сторону. Можно и не спрашивать, ведь это сон, я разговариваю сама с собой. Но удержаться трудно.
– Что-то случится, да? Что-то плохое?
Саша медленно кивает, и вдруг я понимаю – правда.
Случится.