Скрестив на груди руки, он наклонил голову и посмотрел на нее как на избалованного ребенка.
– Я приехал сюда, чтобы арестовать преступника. Тебе это было известно с самого начала. Когда задание будет выполнено, я уеду.
Фиона нервно сглотнула.
– Да, верно. Сегодня здесь, завтра еще где-то в погоне за следующим преступником. Всегда в пути. Какая насыщенная и увлекательная жизнь!
Он положил кошелек и ключи в карман.
– Я позвоню из казино.
Она качнула ногой.
– Не беспокойся. Я не хочу, чтобы забота обо мне отвлекала тебя от работы.
– Мой долг – заботиться о твоей безопасности.
– Не думаю, что долг заставил тебя лечь со мной в постель.
– Я что-то не помню, чтобы ты была против этой нашего с тобой сближения.
– Ты имеешь в виду то, что мы занимались любовью, да? Нет, подожди, этого не может быть – ты же боишься любви… И мне жаль тебя.
Его глаза зло вспыхнули.
– Мне не нужна твоя жалость.
– Так же, как и не нужна я, верно?
– В жизни, которую я веду, нет места для другого человека.
Она сделала несколько шагов вперед и, остановившись прямо перед ним, провела пальцами по его напрягшимся скулам.
– Прошу тебя, Скорпио…
Его кулаки сжались, как если бы он пытался удержать себя, чтобы не дотронуться до нее.
– Что такое?
– Прошу тебя больше не прикасаться ко мне. – Она скользнула рукой от верхней пуговицы его рубашки вниз по его груди. – И вдвойне прошу не влюбляться в меня.
Он схватил ее руку и прижал к своей груди.
– Мне не нравятся эти твои требования. Я нахожу их непривлекательными, а потому неприемлемыми.
Фиона разжала пальцы, и простыня упала к ее ногам.
– А меня ты находишь привлекательной?
– По-моему, это очевидно. Однако в любви я не нуждаюсь.
Дарин отпустил ее руку и, повернувшись на каблуках, вышел из комнаты. Но грохот захлопнувшейся двери доказал Фионе, что она все же сумела вывести его из себя. И будь она проклята, если она останется сидеть здесь, одна, в пустом гостиничном номере.
Фиона быстро надела свое новое платье и туфли на высоких каблуках, явно изобретенные каким-то садистом. Впрочем, это не такая уж большая плата за то, чтобы быть рядом со Скорпио. И если даже он и не мог полюбить ее, то она его любила и хотела быть уверена, что он в безопасности.
Положив ключи от номера в сумочку, Фиона с гордо поднятой головой, довольная своей решимостью, направилась к лифту. Бросив взгляд в сторону лестницы, затем на двери, ведущие в «камеру пыток», она остановилась. Чтобы побыстрее догнать его, ей придется подавить свой бессмысленный страх и спуститься вниз на лифте.
Она заставила себя дышать медленно и спокойно. В конце концов, что с ней может случиться? Ну, почувствует она на какое-то время удушье, ну и что? Так ведь это пройдет.
Сделав еще один глубокий вдох, она нажала на кнопку и приготовилась войти в лифт.
Как только Дарин спустился на нижний этаж, чувство надвигающейся опасности, острое, как удар мачете, пронзило его. Он приписал это своему бессознательному желанию быть рядом с Фионой, как если бы он уже не мог существовать без нее. Нелепо. Просто нелепо. Ему не нужна была постоянная женщина.
Он должен отбросить от себя все посторонние мысли, сосредоточить внимание на Бекенфельде. Приготовиться и ждать.
Двигаясь по коридору, ведущему к казино, он вдруг почувствовал, что душа его наполняется безотчетной тревогой.
Доверяя своему сформировавшему за годы работы инстинкту, он остановился и вернулся к лифтам. Вот посмотрит, все ли в порядке с Фионой, а затем продолжит поиски.
Он дважды нажал кнопку вызова и увидел, что работают только два из четырех лифтов. Самые серьезные игроки в это время сидят в казино, и желающих отправиться наверх в ресторан немного, так что здесь, в отеле, по всей видимости, это была обычная практика.
Время текло нестерпимо медленно и с каждой новой секундой его нетерпение возрастало. Интуиция его никогда еще не подводила. Что-то явно было не в порядке. Но что? Он терялся в догадках.
Отступив назад на несколько шагов, Дарин посмотрел наверх и увидел в спускавшемся лифте прижавшуюся к стеклянной стенке фигуру. Лифт проехал еще несколько этажей, и у него исчезли последние сомнения – это была Фиона.
Ее упорство все-таки погнало ее вниз. И хотя он был зол на нее за это, в то же время он почувствовал облегчение, что она в безопасности… пока за ее спиной не показалась еще одна фигура.
Слава богу, это была пожилая дама в свободном мешковатом платье и туфлях на низком каблуке, к тому же весьма дружелюбно настроенная, судя по завязавшейся между ней и Фионой беседе.
Но затем случилось неожиданное… Дарин вдруг увидел, как эта пожилая женщина схватила Фиону за руки и приставила к ее горлу нож. И тут он разглядел ее глаза… Глаза Бекенфельда. Улыбка Бекенфельда. Бекенфельд, переодетый в женское платье!
Лифт остановился на втором этаже, и пара исчезла из виду. Ненависть и страх погнали Дарина вверх.
Он ударил ногой в лестничную дверь и, прыгая через две ступеньки, хватаясь за стены, чтобы удержать равновесие, бросился наверх, проклиная Бекенфельда за то, что тот опять напал на невинную жертву, когда должен был сражаться с ним, Дарином.
Этот мужчина – трус. Неудачник с вывихнутыми мозгами.
Дарин выхватил пистолет, выскочил на площадку, затем в широкий коридор с выходящими в него несколькими дверями. Должно быть, Бекенфельд затащил Фиону в одну из комнат. Он замер и прислушался.
– Убери от меня свои руки! – услышал он голос, донесшийся из другого конца коридора, и, повернув голову, увидел закрывающиеся двери грузового лифта и мелькнувшее между ними на мгновение испуганное лицо Фионы.
Легкие Фионы горели, стены давили на нее, сознание путалось. Все случилось так быстро. Она вошла в лифт, гордая тем, что у нее хватило мужества это сделать, и даже немного обрадовалась, увидев, что она будет там не одна.
Приветливо кивнув, она повернулась к стеклу и скороговоркой начала высказывать свои впечатления от огромной позолоченной статуи, служившей центром композиции холла.
Она не обратила внимания на молчание спутницы, ей просто нужно было дать выход своему нервному возбуждению в этой безудержной болтовне. И облегченно вздохнула, увидев внизу Скорпио, который без тени недовольства смотрел на нее своими бездонными глазами, и казалось, был даже рад ей. Но вдруг в его лице что-то дрогнуло, и тут же она почувствовала, как чьи-то руки железным кольцом сомкнулись вокруг нее. Жилистые грубые руки, поросшие темными волосами. Жесткие руки, так сильно сдавившие ее ребра, что она едва могла дышать.