– Ты… ты умирала, – пролепетала Гилви.
Ах, если бы эта рыжая стерва не была бы так нужна клану! С каким наслаждением Джейана вызвала бы её на поединок и прикончила бы, не оставив ни одного шанса. Очень, очень редки поединки в кланах – только если становится ясно, что двоим под одним солнцем не ужиться.
– Джей, – влезла Фатима. – Уж ты бы лучше помолчала, подруга! Валялась в обнимку со своим Дэвидом, пока мы тут…
Джейана в тот миг совершенно забыла о том, что она сама дала сегодня отпуск.
– Джей, успокойся, ты что в самом деле.
В остекленевших глазах Неистовой была смерть. Смерть Гилви. И рыжеволосая это отлично видела. Как и Фатима.
Но нельзя, нельзя! Проклятие! О Великий Дух, за что ты караешь меня бессилием! Только я в этом клане имею право раздавать пощечины – потому что это нужно для дела. Но что будет, если всякие соплячки начнут раздавать пощечины МНЕ?!
Оттолкнув протянутую руку Фатимы, Джейана встала. Усилием воли изгнала постыдную дрожь из нежданно ослабевших ног. Уже открыла рот, собираясь заговорить.
– Тетя Джей, у меня голова болит и кружится, – неожиданно пропищала Лиззи, о которой все, признаться, несколько забыли в суматохе. Малышка стояла, прижавшись щекой к ноге Гилви, и рука девчонки машинально перебирала мягкие золотые локоны.
– Ф-фатима, – прохрипела Джейана. – Чего столбом стоишь? Дав-вайте Лиззи на руки и домой. И народ сюда – остальных откапывать.
– Гилви одна справится, – с неожиданной резкостью отрубила Фатима, гневно тряхнув головой. Десятки искусно заплетенных тонких косичек мотнулись из стороны в сторону.
– И-исполняй! – зарычала было Неистовая, но вместо внушительного рыка получился какой-то хриплый шепот.
– Нет уж, дорогая моя, – чуткие пальцы Фатимы уже скользили по щекам Джейаны, по вискам, осторожно касались шеи, моментальными ласковыми нажатиями изгоняя боль и возвращая силы. – Нет уж. Ты лежи. Твоё дело кончилось. А моё только начинается. Сейчас я тебя в порядок приведу, и остальными займемся. А там и Гилви подмогу пришлет.
Однако даже раньше, чем подоспели родовичи из поселка, возле остатков Ближнего Вала появились Дим, Джиг и Лев.
В отличие от всех прочих эта троица проделала весь путь без всяких происшествий. Им не встретилось ничего опасного, или пугающего, или хотя бы необычного. Всё как всегда.
Едва приметная тропка вела их длинными сухими увалами, где по кочкам уже алели ранние ягоды (постарались Леснянки, спасибо им!), где сосны мешались с красноплодками и копьеростами, где кусты сребролиста застыли в дивных своих нарядах, предмете вечной зависти и охов-вздохов девчоночьей части клана; солнце играло на тонких паучьих арфах, и в другое время Лев, наверное, не преминул бы попытаться зачаровать одно из этих жутких на вид мохноногих созданий размером с десятилетнего ребёнка и послушать их дивную, диковинную музыку, так не похожую на мотивы человеческих напевов; на укромных полянках кружилась в весёлом беззаботном танце фейная мелочь, голубые, ультрамариновые, кобальтовые, рдяные, изумрудные крылышки, трепеща, сливались в дивные радуги. При виде Твердиславичей феечки кидались врассыпную, и лишь тонкий весёлый смех оставался над покинутой поляной. Надо было сотворить заклятье, чтобы упросить фейный народ вернуться, но сейчас было не до развлечений. Задание вождя просто и понятно. Рассуждать нечего, надо его просто выполнить. Если все будут справлять то, что им должно, никакая беда клану не страшна.
Увалы перемежались длинными полосами болот. Впрочем, эти болота не имели ничего общего с мрачными трясинами и бучилами, что охраняли границы Речной Страны. Здесь болота покрывал яркий, многоцветный ковер из трав, среди тростника темнели неглубокие омутки, обиталище смешливых водяных дев. Как и на старицах Речной Страны, здесь гнездилось немало птиц; и даже невысокие водянки, растущие здесь, отнюдь не казались жалкими уродцами. Длинные плети их ветвей с мягкой, самой мягкой в окрестностях листвой, опускались до самого разнотравья, купая нежно-зеленые отростки побегов в чистой родниковой воде. Здесь, под толстой травяной шубой, жили, дышали подземные ключи, толчками выбрасывая из себя кристальную холодную до ломоты в зубах воду. Здесь брали начало многие речушки, мелкие притоки Ветёлы; сюда на ночные бдения собирались многие волшебные обитатели Прискалья, не злые и не добрые, а те, что живут своей собственной жизнью, не вмешиваясь ни в людские дела, ни в дела их врагов или союзников. Джиг утверждал, что будто бы здесь даже видели эльфа, однако его только подняли на смех – во отмочил, какие тут тебе эльфы, они от своих приморских рощ далеко не отходят, это каждый знает!
Здесь находились коренные охотничьи владения Твердиславичей. Немалыми усилиями и немалой ценой, при помощи Учителя, отсюда выбили всю без остатка кровожадную нечисть, после чего сюда могли ходить и небольшие группки, по три-четыре человека, вот как сейчас, например.
Твердислав знал, кого ставить вместе в один отряд. Дим, Джиг и Лев были «не разлей вода» уже лет семь, как только им приспел срок начать учиться у наставника. Всегда вместе, всегда заодно. В бою или на охоте – ударяли, точно одна рука. Хотя внешне – очень разные. Дим высокий, тощий, светловолосый, глаза голубые. Медлительный, любит полежать на спине, задумчиво глядя в небо. Говорит мало, но всегда по делу. Джиг, наоборот, маленький и толстенький, справный. Этот тараторит без умолку, сперва двадцать слов скажет, а уж потом задумается, для чего и первое-то произносил. Живчик, на месте ему не сидится, всё чего-то носится, что-то затевает. Дим – у него что-то вроде стопора. Отсекать все те безумные выдумки, что из Джига так и хлещут.
Лев, третий, самый, пожалуй, нормальный. Не высокий и не низкий, не толстый и не худой. Спокойный, но, если его довести, взорвется не хуже Джига. Один из лучших бардов клана. Его пунктик – заставить музицировать всё, что стоит, течёт, растёт, летает, бегает и прыгает. Пауки-арфисты – его находка.
Троица миновала длинный болотный язык. Последний увал – а за ним и Пэков Холм, граница клана. Дальше – Пожарное Болото. Мерзкое место. Здесь уже чувствуется суровая власть Ведунов. Когда-то на этом болоте горели торфяники да так, что почти все растущее на нём погибло. Своим чародейством Ведуны не дали земле затянуть раны, взрастить новое на смену сгоревшему; болото осталось пустым и мертвым, всё утыканное чёрными скелетами погибших водянок, прямиц и сосенок. Весна ли, лето – на Пожарной Болотине ничего не менялось. Сухо шелестела под ветром жёлтая трава, что стояла так годами, не гния; даже нормальных змей здесь не водилось. Лишь среди пожухлых кочек скользили чёрные извивы ведуньиных червей – тварей ядовитых и опасных, но, по счастью, никогда не пытавшихся выбраться за проведённую кем-то невидимую границу.
Пэков Холм вздыбливался громадным горбом. С южной стороны склоны его были зелены и покаты; вершину покрывала густая дубовая роща; на севере же вниз с высоты пятнадцати саженей падал крутой откос. Из-под мягкой земляной накидки здесь показывалось могучее плечо серой скалы – гладкой, без трещин, выщербинок и карнизов. Каменная стена отвесно опускалась в ядовитую желтизну Пожарного Болота, являя собой отличную защиту для тех, кто засядет на вершине.