— В чьих руках сейчас здание?.. Судя по тому, что вы ни слова не сказали об успехе контратаки, там у нас теперь угнездились Умники.
— Да… Контратаки не было, господин Исайя. Тяжёлые потери, перерасход боепри…
— Не оправдывайтесь. Завтра подтянем резервы и восстановим фронт. Не это меня заботит… — Исайя вновь закрыл лицо руками. Голос сделался невнятным. — Не мог ли Твердислав… попасть в руки Умников?
— Едва ли, — покачал лысой головой Конрад. — Наши сенсоры в здании работали достаточно долго. Потом их, конечно, заглушили, но я могу с уверенностью сказать — Твердислава среди пленных не было. Среди подобранных нами мёртвых — тоже.
— Поисковые партии?.. — Исайя вопросительно взглянул на Конрада. Взгляд верховного координатора
Проекта “Вера” не сулил забывшему об этом ничего хорошего.
— А… э… — замялся Конрад. — Не высылали. Не до того было.
Исайя раздумчиво пожевал губами, и виски Конрада заискрились от пота.
— Разжалую, — страшным голосом сказал верховный координатор. — В младшие ассенизаторы. Даю сутки. Прочесать всё вокруг места прорыва. Любые следы фиксировать. Двойной контроль — и техникой, и людьми. Мне нужен мальчишка — и притом живой.
— Быть может, есть смысл подключить к поискам остальных воспитанников — они из кланов, лучше смогут понять друг друга, — предположил Конрад. Исайя выразительно поднял бровь, и тот осёкся.
— Их у нас осталось восемнадцать, и каждый ни на что не годится. Сколько сбежало к Умникам за последнюю декаду? Двое?.. Нет, им у меня веры нет.
— А чем же тогда отличается этот парень?
Исайя долго и пристально смотрел на Конрада. Пот у того проступил уже не только на висках, но и на лбу.
— В отличие от них всех, — изрёк верховный координатор, — Твердислав не разуверился, когда не сработали первые заклятия.
* * *
В схватке зачастую проигрывает начавший, дрогнувший первым, у кого не хватило сил ждать. Твердислав к таковым не относился. И потому выжидал, осторожно пытаясь прощупать готовую к броску Силу. Получалось плохо, да и как могло быть иначе, если магия мертва?
— Давай-давай, — проворчал он. — Мы ещё посмотрим, кто кого перестоит!
Однако “перестоять” не получилось. За спиной, во мгле, внезапно зародилось быстрое движение, точно короткий и лёгкий смерч взволновал неподвижный туман. Не донеслось ни звука; только внезапно заколебались, судорожно задёргались нависшие над головой трубы и арматура.
Твердислава брали в кольцо.
Повернуть назад? Нет! Возвращаться нет смысла. Если уж прорываться — то вперёд.
“Великий Дух, Отец Живущих, помоги, не оставь своей милостью!”
Из-за угла Твердислав рванулся мягким перекатом, обманывая “стрелка”. Туман не шелохнулся, только взревел в ушах тысячеголосый торжествующий хор.
:Он здесь! Он мой!:
Мир вокруг начал меняться. На глазах меняя цвет, поплыли струи тумана, сперва бледные, потом — тёмно-серые; и, наконец, чёрные как ночь. Стены домов таяли, вместо них возникали скалы, по уступам карабкались примученные холодом и ветрами сосенки. Паучья сеть кабелей превратилась в самую настоящую паутину, затянувшую длинное ущелье с крутыми склонами. Под ногами развернулась тропа.
— Т-ты-ы м-мо-ой!!! — прогрохотал чудовищный голос. — И-и не спа-а-сет те-е-бя тво-ой Все-о-тец!
Голос гнусавил и вдобавок противно растягивал слова.
“Напустили мороков, защити и оборони, Великий Дух!”
Камни у тропы загрохотали, раскатываясь по сторонам.
Здоровенный, на две головы выше Твердислава, бородатый, с толстенными ручищами и ножищами, с косматой гривой спутанных рыжеватых волос, с могучей корявой палицей в руках, маленькими красными глазками — кто знает, как называлось это порождение вражьего чародейства? Но для Твердислава это было всё равно — более того, он внезапно успокоился. Перед ним Ведун… всего-навсего Ведун. Громадный, конечно, в дикарского вида безрукавке, весь увешанный железяками — на манер браслетов и ожерелий — опасный противник, но в то же самое время — знакомый.
— Всеотец, может, и не спасёт, а вот я сам себя — очень даже и спасу! — нахально ответил парень. Он понимал — мороки — это не видения, не зыбкие картины, проплывающие где-то за гранью реальности. Морок — когда ты внутри его — так же реален, как камни и скалы родного мира. И биться тут надо всерьёз, не уповая на то, что перед тобой — бесплотный мираж. — Скажи, как тебя прозывают, чтобы я знал, кому сейчас башку снесу!
— Башку снесёшь? — зарычал великан. — Мне, огру Кхаргу, снесёшь башку ты, недоносок?! Да знаешь ли ты, что сорок знатных рыцарей уже поверг я, в добычу взяв и появ двунадесять их дев! Сам король Артур…
Кто такой король Артур, Твердислав не знал и знать не хотел. Правой сжимая меч, левой рукой он незаметно подобрал увесистый булыжник с вершины очень кстати оказавшейся рядом каменной груды и недолго думая без замаха засветил этим булыжником огру в глаз.
— Му-а-а-а!!! — взревел гигант, роняя дубину и прижимая обе ладонищи к разбитой глазнице. Из-под волосатых пальцев быстро закапала кровь.
Когда имеешь дело с Ведуном и тебе удалось его огорошить — не теряй ни секунды. Снести башку одним ударом Твердиславу, конечно же, не удалось — насилу проскользнув между ручищами огра, клинок проткнул толстую стёганку-безрукавку и замер, дойдя до сердца.
Кхарг глухо взревел и рухнул. Эфес вывернулся из руки Твердислава, меч оказался погребён под чудовищной тушей.
— Сорок рыцарей… — пробормотал Твердислав, с усилием подсовывая дубину огра под мёртвое тело. — Сорок рыцарей, говоришь? Врал, поди…
— Конечно, врал, — засмеялись совсем рядом.
Твердислав так и замер со своей дубиной. Подловили!
На девчонке, что с ловкостью горной козы прыжками спускалась по головокружительной тропке, было нечто зелёное, короткое, загорелые ноги открыты много выше колен, за спиной — короткий лук в саадаке, торчат оперения нетолстых стрел. На загорелой шее — массивная цепь из необработанных золотых самородков. Выгоревшие волосы схвачены на лбу расшитым мелким бисером ремешком.
— Какие там сорок рыцарей! — хмыкнула девчонка, брезгливо попинав мёртвого острым носком сапожка. — Никого он никогда не убил, так, пугал только. Большой, сильный и глупый. Ладно, сейчас воскресим…
От мгновенного удара Силы Твердислав на секунду просто ослеп. Это была настоящая, чистая, незамутнённая Сила, коснувшаяся его души, словно вода — губ исстрадавшегося жаждой путника. С рук девушки потекли струйки тёплого пламени — не обжигающего, не испепеляющего, а именно тёплого, словно ласковое весеннее солнце.
— О-ох… — заворочавшись, промычал огр. — Опять, Аэ, опять! Опять убили! А ведь я…
“Что за бред? Что за ужасный бред? Верно, у меня уже всё совсем в голове помутилось… Не может такого быть! Я ведь стою сейчас на серой земле, над головой — не эта паучья сетка, а…”