Гном разинул рот, Рогволд пристально посмотрел на Исунга.
— Исчез и добро своё всё оставил, — продолжал тот. — Но хватит о нём! Мы примирились — не так ли? Давайте же радоваться! Хозяйка! Готово ли? Гости заждались!
Женщины засуетились вокруг стола, подавая на него дичь, рыбу, грибы, разные соленья и варенья. Путешественники не заставили дважды просить себя и принялись за еду.
Постепенно за окнами крепкого дома Исунга совсем стемнело, солнце село за окрестные холмы. Пора было искать место для ночлега. Хозяева ни за что не хотели отпускать путешественников, однако возмущённый Эйрик напомнил о данном гномом обещании, и друзьям пришлось подчиниться. На востоке уже поднималась желтоватая луна, когда они наконец расположились в придорожном трактире деревни Хагаль. Теперь в основном говорил Эйрик.
Они узнали, что Храудун почти не попадался на глаза жителям Хагаля, однако из скупых отрывочных слов тех, кому довелось столкнуться с ним, выходило, что это высокий, ростом почти с Рогволда, мощный старик с длинным лицом, высоким лбом и глубоко посаженными глазами неопределённого цвета. Обычно он носил старый, видавший виды плащ и широкополую шляпу. Ходил важно, неспешно, с достоинством, и все удивлялись, с чего это их соседи вдруг приняли его за несчастного бродягу, — он скорее напоминал какого-нибудь важного вельможу на отдыхе. В разговоры Храудун не вступал, и они не знали, как звучит его речь. Тем не менее все в один голос утверждали, что он непременно собьёт с пути истинного их соседей. У жителей Харстана ни с того ни с сего появились какие-то чванство и гордыня, они почему-то стали кичиться своим происхождением, выводя родословную чуть ли не от самого Валендила, сына Элендила, основателя королевств в Изгнании. Сперва это казалось смешным, но потом из-за таких вот глупых, несусветных выдумок харстанцев между деревнями начались серьезные раздоры. И в конце концов дело дошло до драки…
— Так кто же он мог быть, Храудун этот? — напрямик спросил гном.
— Кто знает? — пожал плечами Эйрик. — Невесть откуда вышел и невесть куда ушёл. Но сила в нём какая-то есть, это точно. Скользкий он был, неприятный, а вот ума ему не занимать. Он часто давал советы — своим, конечно же, — и ни разу не ошибся!
— А приходил к нему кто-нибудь? — вставил слово Рогволд.
— Мы за его сарайчиком, если можно так сказать, даже наблюдение установили, — криво усмехнулся Эйрик. — И, можете себе представить, — ничего! Ничегошеньки! Никто не приходил, не приезжал, не спрашивал. Вечером — шасть в свою нору и до полудня носа не показывает. А кому он был нужен, те к нему сами ходили. В узелке приношение поднесут: провизию или там вино получше, — он их выслушает. Сразу никогда не отвечал, посидит, поднимется, походит, да всё с таким значением! Просители, бедняги, уж и не знают, куда деться, — неловко, видно, что такого мудреца своими ничтожными делами отвлекают. Со стороны временами просто смешно было! Сначала смешно, потом уж и плакать пришлось.
— Да, дела, — по своему обыкновению протянул Рогволд. — А что же вы шерифу не пожаловались?
— Ха! Пожалуешься ему, если он сам из той деревни родом!
— А в Пригорье?
— Эрстеру-то? Капитан он, конечно, бравый, да только ему до нас дела мало. Его Пригорье занимает да разбойники — с ними он воюет, а всё прочее… Я его видел пару раз — он, по-моему, уверен, что у нас и так всё тише воды ниже травы. Да чего там жаловаться куда-то! Я так не привык. Хотя сейчас все деревни в округе, какую ни возьми, все жалуются. А я вот не могу. Я потому своих на драку и подбивал.
— Потрепали Эрстера, — вздохнул Рогволд, меняя тему разговора. — Гнался за летучим отрядом, что мы возле Могильников заметили. Гнался, да не догнал, сам едва ушёл, три десятка своих положил. Это за сорок-то чужих! Мыслимое ли дело! А у вас как, тихо?
— Благодарение Семи Звёздам и Великой и Светлой Элберет, всё пока благополучно, — ответил Эйрик. — Шарят они, конечно, по округе, шарят, не без того, но к нам они не сунутся. Даром что мы, селяне, народ мирный — я никому в Хагале покоя не давал, пока частокол не починили да ржавчину с прадедовских мечей не счистили!
Рогволд едва заметно усмехнулся.
— Гонец на Тракте мне говорил, у тех арбалетчиков много. Налетят, что делать будете?
— А ты думаешь, мы сами самострелов наделать не можем? Можем, и ещё как! У нас они, почитай, в каждом доме, у каждого парня, у каждой девицы! Женщины прясть садятся — самострел рядом. Да ты и сам погляди — вон, у Тварта, рядом с пивной бочкой.
По правую руку от пузатого трактирщика, распоряжавшегося возле могучих пивных бочек, на стене действительно висел здоровенный арбалет и рядом с ним — связка стрел, коротких и толстых, с тяжёлыми наконечниками.
— Так что мы здесь тоже сложа руки не сидим, — не без гордости заметил Эйрик. — Не то, что в других деревнях, даже в том же Харстане. Нас голыми руками не возьмешь!
— А как в других деревнях? — спросил Фолко.
— Ха! Они там только и знают, что дрожат да втайне друг от друга во дворах нажитое помаленьку зарывают. Да вы же ехали, наверное, знать должны.
— Ты не первый, от кого мы это слышим, — печально кивнул Торин. — И это у меня в голове никак не укладывается, хотя Рогволд и объяснял…
— А-а, насчет «каждому — своё» небось говорил. — Эйрик вдруг недобро прищурился.
— Говорил как есть, — пожал плечами сотник.
— Как есть! Конечно, как есть! — У Эйрика сузились глаза и гневно встопорщилась борода. — Ты лучше скажи, кто это придумал, кто народ к тихой да бестревожной жизни приучил, так что он теперь не знает, с какого конца за копьё браться?! И вот вам результат — появляется враг, а дружина незнамо где! Гоняет его, гоняет, а толку как не было, так и нет! Деревни жгут, людей хватают, а те словно бараны… — Эйрик с горечью и злостью плюнул под стол. — Каждый должен сражаться теперь, понимаешь ли ты, сотник, — каждый! Иначе сгинем все поодиночке. Эх, да что я тебе всё это говорю — тебе мои слова всё равно, что комариный писк. Погодите — настанет ещё день, придётся весь народ поднимать — вспомнишь ты ещё мои слова, сотник!
Эйрик, неожиданно оборвав разговор, махнул рукой и стал вылезать из-за стола. Рогволд, Торин и Фолко лишь недоумённо переглянулись.
Давно уже спали спокойным сном усталых путников и Рогволд, и гном, а хоббит всё лежал, заложив руки за голову, и не отрываясь глядел в окно, на чёрный осенний небосвод, затянутый желтовато-серыми тучами, сквозь которые проглядывал жёлтый лунный диск. Что ждёт их впереди? Аннуминас приближается… Куда дальше? Неужели всё-таки в Морию, в этот ужасный, чужой хоббитам подземный мир мрака, где живут и действуют непонятные и оттого особенно пугающие древние силы? Бр-р…
Хоббит содрогнулся. Чувствуя, что ему пока не заснуть, он встал, надел пояс с ножами, накинул на плечи плащ и вышел на крыльцо, чуть поёжившись от порывов холодного ночного ветра. Хоббит присел на ступеньку и достал из-за пазухи кисет и трубку. Несколько ударов кресалом — и затлел служивший трутом сухой мох. Фолко разжёг табачок и сделал первую затяжку.