От Беорнингов разговор сам собой перешел на Зелёные Леса, и Фолко вновь спросил: неужели там ещё остались эльфы?
— А почему бы им не остаться? — пожал плечами хронист. — У них нашлось дело в Средиземье, а значит, за Море им ещё рано.
— А как же их бессмертие? — Хоббит повторил вопрос, который уже задавал как-то Торину.
— Ты внимательно читал Красную Книгу? — в свою очередь, спросил хронист. — И после вашего ухода, и сегодня я в первую очередь обратился именно к переводам почтенного Бильбо Бэггинса с эльфийского, содержащим важнейшие сведения о Предначальной Эпохе. И вот что получается: Саурон немалую часть своей древней силы вложил в создание Кольца Всевластья, поэтому он и развоплотился, когда оно было предано огню Роковой Горы. Одновременно пала сила Трёх Эльфийских Колец, объединённых Одним в некую магическую чёрную цепь. Но в легенде о Предначальных Днях я прочёл условия, поставленные Валарами после Первой Победы для остающихся в Средиземье эльфов. Так вот, там сказано ясно: они могут жить здесь до тех пор, пока не устанут от соседства со Смертными. Тогда они отплывут на родину из Серых Гаваней. Для Потомства Элронда всё было куда острее — или уйти, сохранив за собой принадлежность к народу Перворожденных, или же стать Смертными, оставшись в Средиземье. Арвен Андамиэль выбрала второй путь… Ну, Фолко, здесь всё не так просто. Галадриэль говорила о всеобщей подчинённости всемогущему времени — но посмотрите на Кэрдана! Значит, даже всеведущая Владычица могла в чём-то ошибиться. В этом мире никому не дано познать истину до конца, заблуждаются и Мудрейшие из Мудрых. А что до меня, то я думаю, что без Трёх Колец вложившим в них свои силы эльфам действительно стало нечего делать в Средиземье, ибо жизнь Бессмертных имеет какой-то смысл лишь в том случае, если у них есть воистину великая Цель, для достижения которой нужны великие средства. Утратившие её покинули наш мир, а не владевшие никогда Кольцами и неподвластные им остались. Правда Кэрдан владел когда-то Кольцом Огня, но сам же подарил его Гэндальфу, поэтому я полагаю, что настанет день, когда двинется в Заморье и Кэрдан. Но кто знает, когда это случится? А что касается Трандуила, то ты и теперь сможешь разыскать его дворец, если от Эсгарота двинешься вверх по реке Лесной.
— Хорошо бы, коли так, — вздохнул Фолко. — Мир без эльфов — какой-то он уже не такой. Слишком серый и скучный.
— Трандуил не раз заказывал и оружие, и различные украшения у гномов Одинокой Горы, — добавил Торин. — Это я услышал на днях от пришедших оттуда сородичей.
Теофраст кратко рассказал им о Приозёрном Королевстве, и так они постепенно, шаг за шагом, добрались и до Прирунья, огромного пространства, прилегающего к внутреннему Рунному Морю, где издавна обитал могучий и воинственный народ истерлингов, доставивший немало неприятностей Южному Королевству.
— По словам Олмера, Прирунье — богатый край, — продолжал Теофраст. — Истерлинги — частью кочевники, частью земледельцы. Их поселения протянулись от южного края Зелёных Лесов до излучины Большой Руны, где простираются Великие Степи и пасутся их бесчисленные стада и табуны. Земли вокруг Моря распаханы, а прибрежное Всхолмье дает истерлингам железо. Их владения простираются и в дальнее Прирунье — на целый месяц пути на юг и восток. Они многочисленны и упорны, но в стародавние времена, попав под власть Чёрного Властелина, они так и не смогли выкорчевать из своих душ крепко вросший туда корень злодейства. Я уже говорил, они и после Великой Войны не раз поднимались на Гондор — и всякий раз с уроном откатывались. Великий Король сам приходил в их края, опустошая их земли, — и всё же они не покорились. У них отличная конница, быстрая и неуловимая, но есть и пехота, вооружённая большими топорами, подобно почтенным гномам, а Олмер видел у них и настоящих конных латников, облачённых в полную броню. Они крепко считаются с родством и даже для боя строятся семейными кланами. У них нет государства, есть отдельные вожди в той или иной местности, как правило, главы больших семей, иногда насчитывающих тысячи человек. Если юноша из одного клана женится на девушке из другого, то семьи объединяются. Так постепенно складываются их отдельные племена, которые, однако, крепко держат данную когда-то уцелевшими после похода Великого Короля клятву — никогда не вести междоусобиц. Они опасны!
— Значит, те, кто напал на них с юга, могут быть нашими друзьями? — тотчас спросил Фолко.
— Да, это наше счастье, что между восточными народами ещё вспыхивают войны, но подумай сам, что было бы, если бы они договорились и вместе двинулись на Запад? Война была бы долгой и кровавой… Нет, на Востоке у нас нет друзей — могут быть лишь временные союзники, — ответил Теофраст. — Сейчас истерлинги ослаблены, и это хорошо, но последние несколько зим там были мягкими, лета — в меру дождливыми, степи полны сочной зелёной травы — и численность их вскоре возрастёт.
Торин спросил и о Мордоре. Фолко с тревогой ожидал, как отзовётся в этих стенах это зловещее имя, однако ничего не произошло.
— Мордор пуст и безлюден, — отвечал Теофраст. — Кто там будет жить после всего происшедшего! Минас-Моргул был разрушен, а в Клыках и башне Кирит Унгол стоит мощная стража. Цепь постов на Востоке охраняет покой мёртвой земли, и пусть так останется до скончания веков.
— А южнее него, в Хараде? — спросил Торин. — Ты говорил, лет пятьдесят назад там была большая война.
— Да, Харад было сильно обезлюдел после битвы на Пелленорских Полях, — кивнул хронист. — Но на загадочных южных землях народы быстро залечивают раны. Никто не знает, что происходит в дальнем Хараде. Кое-какие сведения, касающиеся дел Ближнего Харада и Кханда, приходят из Умбара, нашего южного форпоста, отбитого у корсаров ещё при Великом Короле. Там образовалось несколько племенных союзов — один в Кханде, что протянулся вдоль Сумрачных Гор, другой — в Ближнем Хараде, третий — в землях к востоку от Умбара. Как и истерлинги, харадримы хороши и в конном, и в пешем строю, но если первые предпочитают коня, то вторые — свои собственные ноги. Их пехота очень сильна! Когда она стоит в сомкнутом строю, прикрывшись тяжёлыми щитами, справиться с ней очень трудно. У них много самородного золота, и Гондор даже ведёт с ними торговлю. Они всячески выказывают нам свою покорность, но что-то не очень я в неё верю.
— А чем они сражаются? — спросил всегда интересовавшийся оружием Торин.
— Их пехота вооружена, как я уже говорил, большими шестиугольными вытянутыми щитами и мечами, короткими и толстыми, которыми они умеют пробивать любые кольчуги, кроме гномьих, конечно. Есть у них и специальные отряды копейщиков и лучников, без защитных доспехов, которые атакуют врага в начале сражения и расстраивают его ряды тучей стрел и метательных копий, есть пращники, осыпающие противника градом увесистых ядер из обожжённой глины. Не забывают они и боевых олифанов, вызывавших такое восхищение у почтенного Сэмуайза Гэмги. Они сильный противник! Последняя победа стоила нам недёшево.
— А что такое Чёрная Скала, которую упоминал Олмер? — спросил Фолко.
— Никто из моих гондорских знакомых, ходивших с войсками и посольствами на юг, не видел её, только слышал о ней. Это, насколько я смог понять, нечто вроде святыни этого сумрачного народа. Там горит Кольцо неугасимых костров… Нет, действительно неугасимых, ибо, по словам Олмера, их питает сама земля. Не спрашивайте меня, что они такое, я сам не смог вызнать это у Олмера. По поверьте, именно там их предки дали клятву на верность Чёрному Властелину, заложившему в скалу некий талисман, призванный, дескать, в решающий для их народа день подняться на поверхность и дать им власть над всеми прилегающими землями.