И разбойники действительно испугались! Ни один из них не отважился повернуться и встретить лицом к лицу новую, неведомую опасность; почти все они без памяти бросились бежать, стараясь как можно скорее добраться до своих на другом склоне холма, и лишь «зелёные» не растерялись. Они схватились за мечи и пошли навстречу поднявшимся людям и гномам; однако их было лишь девять — ни остановить, ни даже задержать напавших товарищей Фолко они не могли. Гномы шли тесно, плечом к плечу; столкнувшись с «зелёными» воинами, они тут же опрокинули немногочисленного противника. Одного убил Дори, ещё одного сразил Балин; гномьи же кольчуги оказались не по зубам мечам людей, хотя тот же Дори получил в самый первый миг чувствительный удар по плечу. Одетые в зелёное поспешно отступили, продолжая, однако, огрызаться, и на самой границе леса ещё один из них погиб от руки вырвавшегося вперёд Рогволда. Шестеро оставшихся поняли, что сопротивление бессмысленно, однако прежде, чем они смогли оторваться от наседающих гномов, Строн, умело отбив отчаянный удар, спокойно опустил топор на незащищённую шею противника.
Ехавшие с обозом их спутники остались невредимы; лишь Малышу пришлось взяться за меч, остальные отбились стрелами.
— Но на какой рожон лезли, на какой рожон! — захлёбываясь смехом, словно в недоумении качая головой, говорил Алан. — Ведь они передавить бы могли нас, как курей!
— Да, не остановись те, что справа лезли, всем бы нам крышка! — подхватил Дори. — И почему они вообще так безоглядно бросились?
— Привыкли не встречать отпора, — заметил Рогволд, делая добрый глоток отличного пригорянского пива, предусмотрительно захваченного в дорогу Малышом. — А как столкнулись с чем-то непредвиденным, так и растерялись. Понятное дело — крестьяне, куда им…
Фолко почему-то сразу же вспомнился Эйрик и его немногословные товарищи.
— А что это за «зелёные» такие на нашу голову взялись? — подивился Игг. — Вот ведь новая напасть! Эти, пожалуй, из настоящих будут…
— Верно, — кивнул Рогволд. — Сдается мне, они из Ангмара.
— А это мы сейчас выясним откуда, — вдруг оживился Малыш и нырнул куда-то в глубь фургона.
В темноте послышались какая-то возня, пыхтенье, неразборчивые голоса, и вскоре на передок вновь вылез Малыш, таща за ворот очумело вертящего головой разбойника — невысокого мужика средних лет, с густой полуседой бородой.
Все так и ахнули. Никто не заметил, как Маленький Гном сумел схватить его; со всех сторон посыпались вопросы; ехавшие верхами люди и гномы вмиг оказались у фургона Малыша. Сам Малыш, чрезвычайно польщённый, важно отвечал, что этот разбойник не сам запрыгнул в телегу, а сделал это лишь по особой его, Малыша, просьбе, подкреплённой некоторым весьма весомым доводом, после чего любезно согласился во избежание досадных недоразумений, чтобы ему связали руки и ноги его же собственным поясом. Как выяснилось, этот разбойник наскочил на Малыша как раз в тот момент, когда гном пытался забраться обратно в фургон после схватки с «зелёными»; мужик, видать, совсем очумел от страха и вознамерился было прошмыгнуть мимо, но Малыш исхитрился и ухватил его за шиворот, приставив ему к горлу даго.
— Славно! — развеселился Рогволд. — Сейчас мы его допросим.
Бывший сотник пересел со своего коня в фургон и рывком повернул к себе перепуганного мужика.
— Кто такой? Откуда родом? Как попал в шайку? — Голос ловчего звучал жёстко. — Отвечай и не бойся — мы не дружинники и не судьи.
— Дрон я, Дрон, сын Рифа из Алдрина, — пролепетал пленник. — Неурожай у нас, дожди были, хлеб не уродился. Мы шерифу отписывали, чтобы, значит, помощь нам какую дали — не пухнуть же с голоду! А от него ни слуху ни духу. Есть-то надо! Вот… А потом дружок один и надоумил. Пойдём, говорит… Ну я пошел. А что было делать? У нас полдеревни с отрядом ушло. А нам ещё и дружинников на постой грозили определить.
— Складно поёшь, — усмехнулся Рогволд. — Дружки, значит, во всём виноваты? А своей головы на плечах, что же, не было? Неурожай у них… Если после каждого неурожая все в разбойники подавались бы, это что же вышло бы, а?
— Погоди, Рогволд, ты его дело спрашивай, а не то, как он дошёл до жизни такой, — морщась, положил руку на локоть сотника Торин.
— А я что, не дело? — огрызнулся ловчий, но сбавил тон. — Сколько вас было? Где сидели, где укрывались?
— Да где ж нам укрываться… — бестолково забормотал Дрон. — Дома и жили, а когда нужно было, нам знать давали.
— Как же ты здесь очутился, за пятьдесят лиг от дома? — с прежней жёсткой усмешкой спросил Рогволд.
— Собрали нас… месяц назад, — дрожа, отвечал Дрон. — Сказали, на юге будет больше добычи. И все пошли, а кто не хотел, тех палками подгоняли. Прошли по Забытому Кряжу, ходили вдоль Тракта…
— Кто вами командовал? Кто придумал идти на юг?
— Да эти, северяне Арра, будь они неладны. — Лицо Дрона выражало последнюю степень отчаяния. — Они у нас всем заправляли, всеми командовали. Многие, может, и рады были бы сбежать, как вот я, да они зорко следили. Они и приказы получали, и известия. Приказы посылались голубями.
— Кому же подчинялись эти северяне? — продолжал расспрашивать Рогволд. — И что значит «северяне»? Они что, из Ангмара, что ли?
И без того круглые глаза пленника стали подобны большим медным монетам; он задрожал так, словно оказался голым на морозе, и прерывающимся голосом ответил, что да, они действительно из Ангмара и подчинялись, как он понял из их разговоров, какому-то сильному вождю, имени которого они никогда не называли, иногда его именовали «Сам». Торин и Фолко переглянулись.
— А кто такой Толстяк? — после минутного молчания спросил Рогволд.
— Не знаю, не слышал никогда, — заюлил Дрон. — Знаю — один из тех, кто на Тракте живёт и нам вести посылает. А как его по-настоящему зовут — ну хоть убейте, не знаю!
— Ладно, не знает, и пусть его. Так что с ним делать будем? — обратился Рогволд к слушавшим его товарищам.
— Известно что — петлю через сук и пеньку на шею! — решительно и мрачно проронил Гримнир. — Что эту нечисть жалеть… Скольких убил небось, лиходейщик!
— Это бесчестно — убивать безоружного! — вскинулся Дори. — Он пленник не твой, а Малыша, и здесь у нас не Аннуминас и не королевский суд!
— Ты что же, предлагаешь отпустить его на все четыре стороны, чтобы он и дальше убивал и грабил? — почти взвизгнул Гримнир. — Куда как удобно, честно и благородно! А вот если бы у тебя…
Он вдруг осёкся, отвернулся и замолчал. Заговорил Рогволд, медленно, взвешивая каждое слово:
— Дори прав, здесь действительно не Аннуминас, и у нас нет судьи и свидетелей — мы не властны над жизнью этого человека. Мы можем только одно: до деревни уже недалеко, там мы передадим его в руки дружинников. Пусть всё будет по закону.
— Подождите! — вдруг вмешался Фолко. — По-моему, он уже сам избрал себе наитягчайшую кару. К тому же он всё честно рассказал нам. Давайте его отпустим! Ведь дружинники могут и не дожидаться королевского правосудия…