— Разреши твой нож, — неожиданно сказал он. — Ты недоворачиваешь ладонь, смотри, вот так!
Молниеносное, незаметное глазу движение руки горбуна, в которую удивлённый, но не испуганный хоббит вложил один из своих метательных ножей, — и клинок с тяжёлым звонким ударом вонзился в нарост совсем рядом с первым ножом.
Слуга подвёл золотоискателю и горбуну их лошадей: Олмеру — высокого каурого жеребца, Санделло — гнедую кобылу; и горбун, уже сидя в седле, неожиданно наклонился к замершему Фолко и молча протянул ему ещё полную на три четверти баклагу.
За зелёными стенами поляны послышалось недалёкое ржание; Олмер и Санделло тронули коней и, не оглянувшись, исчезли в зарослях. Несколько мгновений качались потревоженные ветви, но вот и они замерли. Над поляной воцарилось полное спокойствие.
— Уф, — вдруг тяжело вздохнул гном, поспешно распуская завязки куртки и обнажая мокрую от пота грудь. — Что, оставил вино? Давай скорее сюда! Чьё бы оно ни было, надо выпить после такого…
Гном забулькал, а Фолко со всех ног бросился к дереву: в коре торчал кинутый им нож, а рядом, так что между лезвиями едва можно было всунуть палец, засел второй нож, посланный Санделло с такой силой, что ушёл в дерево почти до половины; как Фолко ни старался, вытащить его он не смог. В эту минуту он невольно подумал о словах Рогволда, сказанных им по поводу первой встречи с Санделло, мол, тот мог убить хоббита, не вставая из-за стола.
Пряча на перевязи вынутый из дерева нож, Фолко пошёл просить Торина о помощи. Гном к тому времени опростал изрядную часть баклаги, несколько успокоился и только вращал глазами. Ворча и жестикулируя, он пошёл за хоббитом.
— Этот, что ли?! Ничего себе, вот это рука… — Торин почесал затылок. — Ну, попробуем…
Однако пробовать пришлось долго, и, лишь собрав всю свою огромную силу, гном смог выдернуть брошенный Санделло нож.
Торин фыркнул и утёр пот.
— Н-да, — протянул он, — ну и ручища у этого горбуна, чтоб ей отсохнуть! Он показался мне очень шустрым ещё тогда, в Пригорье, но знай я, что он… такой, клянусь бородой Дьюрина, я был бы поосторожнее…
Торин тяжело вздохнул и сел прямо на землю, охватив руками голову. Фолко осторожно опустился рядом с ним, ища взгляд друга, но гном упорно смотрел вниз. На мгновение над ними нависла гулкая тишина; внезапно гном застонал, точно от нестерпимого стыда, даже заскрежетал зубами. Перепуганный хоббит сперва аж прижался к земле.
— Что же это за Олмер, который переломил мой топор, точно соломинку! — отрывисто и зло бросал перед собой слова Торин. — Что я на него смотрел?! Почему отдал топор?! Почему я пожал руку этому убийце?! — Ладони гнома сжались в кулаки, по лицу прошла мгновенная судорога, словно от отвращения. — Что со мной было, Фолко?! Ты был рядом, ты видел — что со мной было?!
Торин вскочил, его щёки пылали, крепкие желтоватые зубы закусили губу.
— Что ты, Торин, что с тобой?! — в испуге вскрикнул хоббит. — С чего ты взвился?!
— С чего?! — Глаза гнома недобро прищурились. — Ты видел, как он положил мне руку на плечо?! Я думал, что ткнусь носом в землю! Ну, среди тангаров я бы назвал двух-трёх, кому это под силу, — как и сломать мой топор, — но чтобы так сделал человек?!
— Опомнись, Торин! Ну силён он, очень силён, и что с того?! Почему бы не быть силачу и среди людей!
— Силачу… — горько усмехнулся гном. — Да нет, тут что-то не то, брат хоббит. Что-то со мной было не то, не как всегда… Впрочем, ладно, давай с самого начала! Они действительно ничего тебе не сделали? Я чуть не свихнулся, когда увидел тебя рядом с ними!
— Да нет же, Торин, всё было тихо и мирно, — горячо начал Фолко и рассказал Торину обо всём, что произошло, пока гнома не было.
— И ты принял его извинения?! — с недоверием переспросил Торин. — С чего это ты вдруг стал таким добреньким?! Или забыл Пригорье?!
— Ничего я не забыл, — буркнул Фолко, в свою очередь, краснея и опуская голову. — Просто там вышло недоразумение, Санделло раскаялся. Кинжал вот подарили…
— Покажи-ка мне его ещё раз, — вдруг попросил гном, протягивая ладонь. — Хочу взглянуть, чем же они тебя так проняли.
Хоббит полез за пазуху и вдруг ощутил, что ему очень не хочется отдавать подарок, в чьи бы то ни было руки; но Торин есть Торин, и Фолко поборол себя.
Гном бережно принял извлечённый из оставшихся висеть на груди хоббита ножен кинжал с голубыми Цветами на клинке. Он долго вертел его и так и эдак, пробовал пальцем остриё, пытался согнуть, колупал ногтем рукоятку; долго вглядывался в камень у крестовины; наконец удовлетворившись, он молча протянул кинжал взволнованно следившему за ним хоббиту; тот поспешно спрятал его и неожиданно ощутил облегчение — этот кинжал, похоже, обладал какой-то странной властью над своим новым хозяином.
— Никогда не видел ничего подобного, — вдруг признался Торин, разводя руками. — Это не наша работа, и сталь тоже. Превосходная, кстати, сталь — и прочная, и гибкая… А как наведен рисунок — я могу только гадать. Наши так не умеют, я бы знал. Камень этот, правда, мне знаком — крестовники не считаются драгоценными, они довольно хрупкие, легко обрабатываются, но такой большой и с таким чётким крестом — тоже редкость. Хотел бы я знать, зачем ему было дарить его тебе! Тебе — кинжал, мне — посох этот… Как из него ещё и топорище-то сделать?!.
Они замолчали. Перед глазами обоих стояло это удивительное зрелище — Олмер и горбун. Каждый вспоминал подробности необыкновенной встречи; так они прошли через всю поляну, когда Торин вдруг хлопнул себя по лбу:
— Хороши же мы оба! Затоптали следы копыт!
— Кто затоптал, а кто и посмотрел, и запомнил! — Хоббит показал другу язык. — Подковы с пятью гвоздями, между первым и вторым, считая слева, такая трёхлучевая звезда… Да, впрочем, вон же они, ты что, не видишь?! Однако давай отложим прочие разговоры на потом — нас уже наверняка хватились!
Они добрались до лагеря как раз в то время, когда встревоженный Рогволд отряжал во все стороны конных на поиски. Хоббиту и гному пришлось отговариваться наспех сочинёнными небылицами, и лишь ночью, когда обоз остановился на краю леса подле брошенной людьми деревни, они собрали на совет немногих самых близких друзей.
Сидели в темноте, тщательно заткнув щели в пологе фургона и укутавшись в одеяла, — к вечеру с гор неожиданно потянуло ледяным ветром. Пришли Малыш, Рогволд, Дори и Бран. Они уже знали историю с «Ножнами Андарила», Олмером из Дэйла и старым хронистом; Фолко и Торин во всех подробностях поведали им всё случившееся.
— Начнём с того, что мы имеем, — начал Рогволд, после того как Фолко умолк и облизнул пересохшие во время долгого рассказа губы. — Следы подков, они действительно необычные.
— Куда уж необычнее — такая примета! — задумчиво произнёс Бран.
— Жаль, что я не видел их сам, — вздохнул Рогволд. — Однако подобное клеймо мне незнакомо. Что может значить эта звезда?!