ДЕКАБРЬ, 25, ПЕЩЕРА ВЕЛИКОГО ОРЛАНГУРА
Удивительные глаза Золотого Дракона — о четырех зрачках каждый — неотрывно смотрели в серое зимнее небо. Здесь, в самом сердце Срединных Земель, зима лютовала вовсю. Высоченные сугробы вздыбились торжественной снежной стражей по обе стороны входа в пещеру. И впервые за многие, многие века по белейшему пуховому покрывалу от зияющего устья тянулся странный след — словно тут проползла громадная змея.
Дракон Познания покинул свое уединение. Он смотрел вверх — и взору его представал не плотный облачный щит, хранивший землю от кусачих морозных стрел, и даже не высокая голубизна зимнего неба, но чудовищное, непредставимое сплетение Сил, чей тугой клубок и обернулся Ардой, Королевством Земли.
Преодолев чудовищные пространства, прорвавшись сквозь тенета иных Миров, взор Духа Абсолютного Знания отыскал окруженный со всех сторон мраком клочок тверди, словно бы плавающий по волнам черного, непроглядного моря. Над островерхими черными же горами стояло слабое зарево — как будто там только-только зарождался день, сметая прочь клочья мрака. Но Великий Дух отлично знал, что это не так, что на самом деле ночь и день привычно чередуются там, даже в удалившемся из Кругов этого Мира Валиноре.
Впереди, перед стеной гор с одной-единственной узкой щелью долины, перед усыпанными жемчугом и самоцветами пляжами, среди темного моря замер небольшой островок. Хрустальные шпили, воспетые в рассказах Смертных об Авалоне, вздымались к непроглядному небесному куполу.
Взгляд Великого Дракона послушно явил ему и сам остров, очень быстро отыскав одного из обитателей.
В изысканном покое, в стоящем у окна кресле, с пухлой рукописью в руках сидел эльф, высокий, черноволосый, с кольцом на пальце; в объятиях золотого ободка мягко посверкивал громадный синий камень.
— Слушай меня, Звездный Купол. Отложи в сторону книгу и слушай. И обо всем, что я скажу тебе, должны узнать Валар.
Книга выскользнула из разжавшихся пальцев. Но собеседник Орлангура самообладания не потерял.
— Чего тебе нужно, враг?
— Я не враг тебе и твоему племени. Но могу стать им. Ты — самый разумный из всех твоих сородичей. Поэтому выслушай меня и не возражай.
Пусть Силы Арды отзовут своих посланцев из Южного Харада…
— Но…
— Я сказал — не перебивай! Скажи только вот что. Равновесие опасно покачнулось. Почему, отчего — Силам прекрасно известно. Но знают ли они, что иные, и не менее могущественные создания тоже пробудились к жизни? И даже если то, за чем Силы Арды охотятся, попадет к ним в руки, натиск Иного это не остановит. Передай им — пусть не мешают мне. Тогда все еще можно будет уладить. Если же они станут упорствовать…
Ослепительно-белым Светом полыхнула вершина исполинской горы, что вознеслась даже над иззубренными стенами охранных скал, и мягкий, но исполненный силы женский голос — низкий, грудной — медленно произнес:
— Ну вот и пришел твой час, о Тень Врага! Но мы никогда не нападаем внезапно, как ночные воры. Ты принимаешь вызов? Ты, кощунственно нарушивший предначертания Единого? Разве был ты в Великой Музыке?..
— Я принимаю твой вызов, — последовал холодный ответ. — И ты, и я знаем, чем закончится этот бой, но я готов заплатить и эту цену…
Фолко сидел на плоском камне. У самых ног плескалось Море — синее, теплое, ласковое. И почему его сородичи так боялись этого беспредельного простора?.. Впрочем, неважно.
Болела левая рука, медленно наливаясь знакомой тяжестью.
Болит… болит и болит, память о ядовитом укусе Олмерова Кольца, и нет такого лекаря, что взялся бы избавить хоббита от этой напасти. Принц Форве снабдил хоббита густой, самолично им сваренной мазью — она немного помогала, но не излечивала.
После тяжкого перехода небольшое войско вышло к морскому берегу. Позади лежали десятки лиг смертоносных лесов, но что вспоминать все ужасы похода, если они здесь, если стучат топоры, сооружая укрепленный лагерь, если вот-вот должны подойти корабли…
Война за Адамант была в полном разгаре. Скиллудр, отрезав вторгшуюся в Харад армию Хенны от Хребта Скелетов, упрямо рвался на север, к застрявшей среди топей и болот ставке Божественного, что невдалеке от Бронзовой Реки; Олмер, точно голодный волк, кружил со своей небольшой армией вокруг Умбара; Санделло по-прежнему удерживал треть Хриссаады.
Фолко стиснул ладонями голову. По правде сказать, его уже не слишком занимала стратегия и тактика этой войны. Да, война — всегда война… но после грандиозного вторжения Олмера, когда дрожали основы Мира, когда армады Востока рвались к Арнору через Врата Рохана, все было как-то по-другому. Честнее, откровеннее… А теперь? Олмер, похоже, привел под умбарские стены едва-едва десять тысяч мечей — Олмер, повелевавший целыми народами! Вся армия Божественного Хенны, что действовала в Тхереме, не превышала пятидесяти тысяч. Поневоле вспомнишь ту ужасающую армаду перьеруких, коих хозяин Адаманта безжалостно бросил на убой, бросил, похоже, с весьма нехитрыми целями — избавиться от лишних ртов, ослабить Тхерем, а заодно проверить силу собственного чародейства.
Да, Хенна — не Олмер. Куда как не Олмер… Фолко провел ладонью по лбу.
Его не оставляло ощущение, что все эти мелкие походы, стычки, осады и даже штурмы есть всего лишь прелюдия к чему-то по-настоящему страшному, перед чем поблекнут даже ужасы вторжения.
Малыш занимался своим любимым делом — пускал «блинчики». Торин мрачно полировал топор. Войско должно отдохнуть… а потом — новый поход по уже известной дороге. И так до тех пор, пока этот распроклятый Адамант не окажется в их руках… чтоб ему вообще никогда не являться в этот несчастный мир! Вон Тхерем уже разорен мало что не дотла. А мы все бьемся и бьемся… за этот светящийся кусок камня, невесть откуда взявшийся и невесть почему такими Силами наделенный… Были моменты, когда Фолко (от отчаяния, не иначе) уже соглашался считать его осколком сгинувшего в земле Сильмарилла, если б сам не понимал — не может такого быть. Ни за что не может.
Рядом с хоббитом прикорнула, свернувшись клубочком, уставшая, измучившаяся Эовин. Ей минуло пятнадцать, и отныне никто в Рохане не осмелился бы назвать ее «девчонкой», не рискуя нарваться на звонкую оплеуху. Она молодцом держалась все это время, пока армия эльдрингов пробивалась к берегам Бронзовой Реки, и потом, когда они с тем же упорством стремились вырваться к Морю. Фолко редко видел ее в те дни: Эовин пользовала раненых, а он с гномами шел в рядах арьергарда, сдерживая постоянные атаки тарегов. Шла малая война, так хорошо знакомая хоббиту еще по Энедвэйту…
Что же дальше?
Отдохнуть, пополнить запасы — и вновь назад, к вожделенному Адаманту…
«А те воины, что сложат свои головы, добывая его?»
«Ничего не поделаешь».
«Кровь их — на твоей совести, хоббит».